А я готовился к финальному акту этого фарса и лихорадочно пытался учесть все возможные детали и мелочи. Вообще надо сказать, что для моих планов этот обвал был в некотором роде удачей – можно собраться с мыслями, все продумать, не переживая, что не успею до конца дороги. С другой стороны, разные полезные совпадения всегда меня немного тревожили…

– Ну а потом он поворачивается ко мне и говорит: если бы, мол, Йорген, не ты, я бы этого пассажира на пику посадил – больно уж у него харя паладинская…

– Так ви прошли к каньону на этой пустоши? – спросила Аюми.

– Да… – кивнул Йорген снисходительно. – Там был дренажный коридор, которого не было на карте, – а нашли мы его случайно: Джефри подумал, что там тайник, и полез… а Сибилла…

– Это была моя интуиция, – перебила Сибилла, – просто интуиция, не более…

– Ну не знаю, как ты это называешь, – Йорген махнул рукой, – но польза от тебя иногда бывает, верняк!

– Должен же в нашей команде кто-то думать, – с невинным видом произнесла она, – иначе…

Йорген крякнул, стукнув кулаком о ладонь.

– Ведьма ты косматая, – сказал он добродушно.

– Найди другую, – спокойно ответила она.

Я усмехнулся, потому что это был их обычный обмен любезностями, как присказка к истории.

Софиты на столе слегка мерцали, напоминая факелы с живым огнем, – это барахлили накопительные конденсаторы, которые питались от ветряков.

– Ну что, дорогие мои, – сказал я, выкроив наконец паузу в истории Йоргена, – давайте, так сказать, пока ждем горячего, будем подводить последние итоги наших приключений.

– Дэн, а ты уже знаешь, да? – воскликнула пани Аида, которая приходила в сильное возбуждение при малейшем намеке на загадочные истории.

– Ну можно так сказать: почти, – ответил я, выдержав эффектную паузу. – Сейчас мне нужно знать самую малость: кто где находился с двух часов десяти минут примерно до трех и с трех сорока – до четырех в ту самую ночь, когда был убит Дарби и бригадир поезда. Времени у нас навалом…

– Что, опять по новой всю эту фигню будешь спрашивать? – не выдержал усатый шахтер, тот самый, с которым я сегодня курил в тамбуре. Некоторых ценных свидетелей я также освободил от работ по расчистке завала, и они были только рады.

– Не фигню, а ценные мелочи, – парировал я, – и вообще: если кто желает, мы отложим разбирательство до города, а там нам придется заявить об убийстве, тогда вас всех будут допрашивать местные паладины, а они не такие спокойные и вежливые парни, как я. Вас будут допрашивать до потери пульса, и вам придется провести в кутузке вместе с нами бог знает сколько дней – пока до них не дойдет вся правда. А я смею вас заверить: доходить до них будет долго. Да и дойти может что-то свое, что нам может не понравиться. Вы понимаете меня?