Я сидел на ее кровати и силился вспомнить лица Степана, Тереха, Бражникова, Бекасова, восьми спецназовцев, даже Тощего – тоже ведь человек. Мог я их вытащить, или нет? Хотя бы кого-то? Я рассказывал о них Кате всё, что мог извлечь из памяти. А она сжимала мои ладони своими, говорила правильные, хорошие слова, улыбалась.

От ее рук мне стало чуть теплее.

В невыносимую рань меня подняли с койки в общежитии ЦАЯ по тревоге.

– К Яковлеву. Срочно! – передал по телефону дежурный офицер.

…Там было много народу. Люди взволнованно гудели, переговаривались, не соблюдая чинов.

– Господа, коллеги, товарищи офицеры, – начал академик, – у нас два чрезвычайных происшествия. Во-первых, контрактник, известный кое-кому из здесь сидящих как Клещ, явился с ранцевым огнеметом и другими технологическими приспособлениями в место близ платформы Перловская, где, по нашим данным, находился склад артефактов, а также искусственно устроенный «сад аномалий». Там он убил двух матерых сталкеров из команды барыги Фила, подверг объект полной зачистке и скрылся в неизвестном направлении.

С мест посыпались вопросы: «Как? Без санкций? Без поддержки? Что он себе позволяет? Уголовщина! Артефакты могли представлять ценность… научную… Надо разбираться всерьез…»

Смотри-ка, вот почему Клещ не соглашался идти на «инквизицию» завтра. Ему всё подавай сегодня! А завтра… любое завтра можно похоронить в согласованиях.

Молодец, Клещ! И в жопу санкции.

– А вот на то, чтобы «разбираться всерьез», как товарищ подполковник предлагает, у нас нет ни времени, ни сил, – продолжил Яковлев. – Нам остается лишь мысленно поблагодарить Клеща и надолго забыть о нем. Перехожу к во-вторых: час назад по границам Зоны произошел локальный харм, сопровождавшийся обильным выбросом. За Периметр вышли три больших «языка» Зоны, наполненные свежими, активными аномалиями и мутантной фауной – в районе Химок, Малина и Баковки. Полагаю, если бы не самовольные действия Клеща, мы столкнулись бы с еще одним «языком» – у Перловки. Административные органы заняты мерами по эвакуации. Нам надо спешно разработать план действий…

Когда все разошлись, Михайлов сказал мне:

– Пойдемте… надо поговорить.

Мы вышли на плац, где в это время очередной проводник тиранил очередную группу, пытаясь довести ее до состояния, в котором она выполнит задачу и вернется без потерь. На худой конец, не вся ляжет.

Михайлов слегка прихрамывал. За тот административно-командный эпизод на даче Фила он, кажется, не держал на меня зла. Я давно его знаю, и если бы профессор сердился, я бы сразу понял.