Погладил нежно бок. Неделями вел ее в поводу через горы, боясь, что от тяжести всадника она потеряет жеребенка.

Проверил седельные сумки, вытащил левую сандалию и сказал мертвым варварам: «Ха-ха-ха».

Скудные запасы еды сохранились, конокрады лишь доели сморщенные сушеные яблоки. Но серебро осталось вместе с драгоценным умащеньем из ладана для Янь, опиумной смолой и драконовым зубом для продажи аптекарям.

Монах наконец осмелился подойти к месту убийства.

— Можно мне приготовить для нас немного бобов? — спросил робко.

Хуан Фа разозлился. Монах-то не трус. Добрался сюда аж из Персии, а ведь люди императора Цинь запросто отрежут даосу язык. Император не жалует ни буддистов, ни даосов.

Но ведь монах отказался помогать в бою. Конечно, на того, кто не может убивать живое и не ест мяса, в серьезной переделке рассчитывать заведомо не приходится. Но теперь, после жуткой ночи, Хуан Фа не более симпатизировал даосу, чем император. К демонам святош и их смирение!

— Нельзя! — буркнул купец.

Монах лишь смиренно поклонился в ответ.

Удовольствовавшись такой покорностью, Хуан Фа развел костерок. Хвороста было не найти, пришлось обойтись сухим пометом диких ослов — по весне они забредали сюда с юга. Вскоре огонь заполыхал драгоценным камнем. В его свете среди позлащенной бликами травы под деревом обнаружился выбеленный солнцем череп огромного быка. Широкие, когда-то черные рога подернулись пепельной серостью. На черепе обнаружились нацарапанные углем строчки:

Хуан Фа глянул вниз, к подножию гор, и действительно увидел на юго-востоке садящийся месяц. Казалось, лунный диск далеко внизу, и купец смотрит сверху, словно бог среди облаков. Месяц колебался в сиреневом сиянии рассвета, уподобляясь жемчужине под водой, блестел, медленно опускаясь в туман. Склоны на много ли покрывал черный бесплодный камень. Где-то впереди должны светиться костры последнего в этом году каравана. Его следовало догнать — едва ли он опередил больше чем на пару-тройку дней.

Уставший до смерти купец завернулся в одеяло варвара и попытался уснуть. Но лица убитых мальчиков пришли кошмарами в сон, сделали его зыбким и тревожным. Во сне множество горских детей окружили стоянку, жестоко смеясь, готовя месть.

Горы Алтая черны, но пустыня у их подножия рыжая. Рыжие там и песок, и скалы. Стебли редкой травы покрывает буроватая пыль.

Купец и монах пришли, ведя за собой кобылицу, в обнесенное глиняными стенами торговое поселение Урумчи на краю пустыни Такла-Макан.

Два дня Хуан Фа не мог уснуть. Ночами видел кружащих в траве мстительных духов, днями ощущал себя разбитым и сонным.