Волшебница позаботилась о девочке, как ведьма когда-то позаботилась о ней. Подправила ей здоровье и укрепила силы, однако вернуть бедняжке память не смогла.

Потом из леса вышла вторая девочка в таком же плачевном состоянии.

Волшебница и ее в беде не оставила. Когда девочки окрепли, отвела их на ближайшую ферму. Там им будет хорошо, пока сестры из города не придут их искать.

Она должна побыть одна. У нее есть дело.

Вернувшись домой, она подошла к зеркалу.

Что такое зеркало, как не инструмент волшебника?

Зеркало показывает прошлое. И будущее, и далекие города и миры. Все это волшебница каким-то образом хранит в себе самой. Зеркало видит и ее. Нельзя в него смотреться и не узнавать того, чего знать не хочется. Нельзя в него смотреться и не обнажать того, что лучше бы сохранить в тайне.

Этот инструмент, что ни говори, далеко не прост.

Ханна хранит его в чулане, в запертом сундуке, в мягком гнезде, плотно обернутым в ткань. И спит с ключом на шее.

Сейчас она приближается к зеркалу со страхом, зная, что угроза набирает силу и что зеркало покажет, какую форму эта угроза примет.

Она собирает все свое мужество. Хотя зеркало всегда опасно, оно вдвойне опасно для того, кто боится.

Твое оружие — лишь тогда твое оружие, когда ты достаточно силен, чтобы владеть им.

Она прогоняет страх и…

…поворачивается лицом к зеркалу.

Зеркало показывает ей порождение тьмы, которое преодолевает границу, проникает в мир смертных не то случайно, не то по собственному выбору, не то по воле судьбы. Увидеть его невозможно, но о его существовании свидетельствует создаваемый им хаос.

Та же зловещая подвижность, благодаря которой чудовище нашло дорогу в этот мир, позволяет ему влетать в дом через окно, вползать через щель под дверью. Эта нечисть подкрадывается к спящим девочкам и заставляет их видеть ночные кошмары. Словно сомнамбул, уводит в лес и бросает там.

Инкуб.

Охваченная тревогой, Ханна пошла во дворец — рассказать принцессе о том, что увидела в зеркале.

Давно ли она в последний раз ходила по улицам Перта Пердида? Время не значит ничего в волшебных сказках; постоянно развивающийся город каждый раз казался ей новым.

Улицы там вымощены золотом и обсажены деревьями, как будто слепленными из бирюзовой сахарной ваты. Над головой витают механические бабочки, неся на себе смеющихся наездников. Когда-то и она летала так — поглаживала радужные крылья, управлялась со сбруей. Смотрела на город с головокружительной высоты.