Придя наконец в себя и поднявшись на ноги, Фестин дважды взмахнул напрягшимися руками и выкрикнул Имя, которым отмыкались все запоры и отпиралась любая сделанная человеком дверь. Но стены, пропитанные ночью и Именем своего строителя, не отозвались, не услышали. Слово вернулось эхом и отдалось в ушах Фестина с такой силой, что он упал на колени, обхватил голову и оставался в этой позе, пока отзвук не замер в сводах, высившихся над ним. Затем, все еще оглушенный отдачей, он сел и погрузился в тягостные раздумья.

Люди говорили правду: Волл силен. Здесь, на его территории, в стенах заколдованной темницы, его магия устояла бы при любом прямом нападении; сила же Фестина наполовину уменьшилась из-за потери посоха. Но даже такой тюремщик не мог лишить Фестина собственного могущества, способности к проецированию и превращению. А потому волшебник потер виски, теперь болевшие вдвое сильнее, и преобразился. Его тело бесшумно растаяло и превратилось в легкое облачко.

Неспешно, сторожко туман оторвался от пола и устремился по скользким стенам, пока не нащупал стык со сводом — трещину шириной с волос. Он просочился, капля за каплей. Он почти выбрался, когда налетел ветер — горячий, как от печи; налетел и начал расшвыривать и сушить капли. Туман поспешно втянулся обратно в свод, образовал на полу спираль и вновь стал Фестином, простертым на полу и задыхающимся. Для интровертов вроде Фестина превращение чревато эмоциональным потрясением; в сочетании с угрозой нечеловеческой гибели в необычном образе оно по-истине ужасает.

Какое-то время Фестин лежал и просто дышал. Кроме того, он злился на себя. Бежать под видом тумана — расчет исключительно простодушный. Любой дурак знает эту уловку. Наверняка Волл поставил горячий ветер в качестве часового.

Фестин превратился в маленькую летучую мышь, взлетел к потолку, вторично преобразился в тонкую струйку обычного воздуха и просочился в щель.

На сей раз он беспрепятственно выбрался и легким дуновением полетел через зал к окну, но острое чувство опасности вынудило его собраться и обернуться первым пришедшим на ум мелким предметом — золотым кольцом. Очень кстати. В виде кольца он лишь испытал легкий озноб от порыва ледяного ветра, который рассеял бы его воздушную ипостась и превратил в хаос без надежды на восстановление. Когда буря миновала, он так и остался лежать на мраморном полу, прикидывая, в каком виде ему будет сподручнее выбраться из окна.

Он покатился прочь, но слишком поздно. Огромный тролль с пустым лицом метнулся смерчем, поймал увертливое кольцо и зажал в исполинском известняковом кулаке. Тролль подбежал к люку, вцепился в железную ручку, распахнул, после чего пробормотал заклинание и бросил Фестина в темноту. Тот пролетел сорок футов и звякнул о каменный пол.