В разговорах неожиданно всплыло новое обстоятельство: оказывается, рядом есть небольшие месторождения — в шестидесятые и семидесятые Кутаис был центром добычи нефти, и жизнь тут кипела полным ходом!

Это способно изменить расклады, ведь странность местных жителей вполне может определяться не банальной травкой-веселухой, которую отныне каждый желающий может выращивать в своем огороде, а кустарной нефтедобычей с последующей перегонкой сырья в самоварах, с получением примитивного бензина.

Черт, если бы я знал об этом раньше, то трижды подумал бы, прежде чем сунуться на горячий маршрут. Вероятность связи местных с хадыженскими резко возрастает, топливо — это очень серьезный ресурс. Стратегический, за такой можно и повоевать.

— Вижу! — сказал Гоблин. — Пацан. Странный.

Мальчишка стоял возле остановки, на перекрестке с ответвлением в сторону поселка Кура-Цеце. Я тоже заметил, что странный. Охренеть, насколько странный!

Чернявый мальчишка лет двенадцати, вставший при виде машины с белого пластикового ящика, выглядел воинственно. Черная рубашка с закатанными рукавами. На ремне новеньких джинсов висел кавказский кинжал средних размеров. В руке — черный прямоугольник простенькой рации. Под мышкой на ремне — обрез горизонталки.

— Балкарец, — уверенно сказал Чуприн.

Ему видней, я бы не взялся определять с ходу.

— Сиди тут, слушай сканер, смотри назад с винтом, крикнешь.

Мы с Мишкой выскочили одновременно.

Пацан глядел на нас не то чтобы без испуга — спокойно и с откровенной наглостью. Я, не задерживаясь, сразу прошел мимо, к бетонному остову автобусной остановки. Мальчишка на секунду с удивлением проводил меня взглядом карих глаз — и тут же с прежней безмятежностью уставился на напарника.

Остановка пуста, поблизости никого не видно. Рядом с ним стоит пластиковая бутыль с водой, значит, смена долгая.

Гоблин, как он обычно и делает при встрече с детьми, подошел вплотную и присел на корточки. Я все слышал.

— Уши сюда! — молвило стандартное это борзое до предела дитя, в точности копируя интонации и манеру старших, которые его и воспитывают. С протяжкой и расстановочкой. — Нармально делай, нармально будет! Рассказываете, что везете, потом по десятке маслят с носа. Есть — есть, нет — нет, соскакивайте отсюда, понял? Жду недолго, я занят. Борзанете или замутите — останетесь голыми.

Падла, на нем уже и кровь лежит, точно говорю.

Ствола не сдергивает, кинжала не трогает, уверен в себе и банде на все сто.

После революции появлялись такие парнишки. Зарежут человека на улице — и бровь не дрогнет. Даже не за ништяк и не для понтов, а просто оттого, что не знает, чем заняться в эту минуту. Парочка лет — и из киндера вырастет настоящий монстр, справиться с которым в былом могли лишь редкие уникумы типа Макаренко. А сейчас кто потянет?