— Спасибо, Жорик. — Сажи вообще даже не глянула на пистолет, а пристально всматривалась в мои глаза. — Можно, я напоследок с тобой ночь проведу?
Я замялся от неожиданности.
Но Сажи торопливо добавила:
— Я понимаю, Жора, что у тебя траур. Но и мы разбегаемся надолго. Возможно, навсегда. А я тебя запомнить хочу. Я с тобой только один раз была, в той дурацкой каморке на европейской Базе, а тут такая роскошь кругом. Ну, пожалуйста…
Как тут откажешь в такой малости красивой юной девушке? Если женщина хочет — мужчина обязан!
Мини-бар мне снова забили под завязку. Осталось только свечи выцыганить у Исабель Великолепной.
И я просто кивнул девушке в знак согласия.
Тут и Анфиса нарисовалась с пачкой наличных экю — долей Радуевой в наших трофеях.
Воскресный день по старой армейской традиции был парко-хозяйственным. Посвятили его подготовке к последнему броску на Русь. Уже без Радуевой. И без Антоненковой. Точнее, уже леди ап Кадауг, баронессы.
Отрезанные ломти. Хорошо пристроенные.
Сняли все с автобуса и «лапландера», перебрали и по новой загрузили, перераспределив рационально вес, чтобы не мешал ничему, в том числе и бегству от бандитов. Часть груза с «путанабуса» в «лапландер» ушла, существенно сократив высоту верхнего багажника на автобусе.
Проверил у всех оружие, боекомплект и прочую амуницию. Раздал люлей. Чисто профилактически.
Связь с «лапландером» также проверили. И с ходилками — тех полный комплект в автобусе остался. Уходящие их с собой не брали. И в «щенке-вольво» их еще четыре штуки было, фирмы «Кенвуд». Таежницы на них перешли, активно осваивая, как и «сибишную» стационарную рацию в своей шведской «буханке».
В этом им помог подошедший в самый разгар безобразия Пабло, который положительно оценил мои потуги: