Сам экипаж баржи состоял всего из пяти человек. Капитана (он же шкипер, он же штурман, он же суперкарго, он же радист). Рулевого, моториста и двух палубных матросов, один из которых по совместительству кок, а другой — боцман. В опасном случае палубные матросы переводились в пулеметчики.
Вооружена баржа двумя крупнокалиберными пулеметами системы Браунинга с водяным охлаждением, расположенными на крыльях мостика, на турелях. С большими патронными коробами. По одному на борт.
А вот ретирадно, отбиваясь от преследователей, они могли стрелять сразу оба.
Поцелуйного обряда на этот раз не проводили. Пригласив нас напоследок не проходить мимо, когда будем наведываться в Нью-Рино, «хефе» с Пабло сошли на пристань, где с помощью стрелков и водителей сняли с борта мостки.
Шибануло в нос солярным выхлопом.
Глухо забубнил двигатель.
Мелкая вибрация ударила в подошвы от палубы.
За кормой вскипели буруны.
И баржа медленно отошла от берега.
«Гуд бай, Америка, о-о-о-оу…»
Сегодня утром баржа «Loyola» вышла в море, точнее — в воды Большого залива. Поначалу мы этого даже не поняли, так как Рио-Гранде — очень широкая река, намного шире Волги, в устье особенно сильно разлилась, так что берега казались узкими полосочками туманной суши на горизонте.
Сначала изменился цвет забортной воды, с салатового оттенка на сине-зеленый. Потом пришло осознание того, что вокруг вообще нет никаких берегов. Нигде.
Я поднялся на мостик и спросил капитана на англо-испанском суржике:
— Салуд, Игнасио. Мы уже в море?