– Хочется думать, что да, – я болезненно поморщился. – Потому что иначе…

– Иначе надо будет поверить в судьбу, в какую-то гребанную сверхъестественную силу, которая следит за нами и рулит нашими жизнями и поступками, – помог мне чекист.

– Примерно так, – я угрюмо кивнул. – И, цирк-зоопарк, мне это очень и очень не нравится.

– А кому нравится? – Леший на пару секунд задумался, однако затем резко пришел в себя и с досадой сплюнул: – Тьфу ты черт! Вот кабы кинулся мент его душить, резать или стрелять, тут все было бы понятно. Симбионт сработал и майор с ним не совладал. А так что прикажешь думать?

– Прикажу вообще не думать по этому поводу.

Мои слова офицер ФСБ воспринял молча, но с явно читающимся в глазах протестом.

– Главного нет, диск этот… «черная метка» теперь ни хрена не значит. Можешь выкинуть. И все! Забыли! У нас есть другие дела. Важные. Первостепенные.

– И о нем тоже забыть? – Загребельный кивнул в сторону Нестерова.

О том, что делать с Анатолием я и сам уже задумывался. Милиционер сейчас был мягко говоря не в себе. Он пустыми глазами глядел в пространство перед собой и механическим голосом повторял одно и тоже: «Я его убил… я его убил…». Не оставалось никаких сомнений, что это он о Главном. Да, нелегко убить бога. Вернее, как выяснилось, легко убить, но жить с этим… Как жить, если ты знаешь, что уничтожил не только прошлое своего мира, но и его будущее?

– Анатолий пойдет с нами, – я ответил на вопрос Андрюхи, который тот еще не задал, но обязательно это сделает.

– В таком состоянии?

Я хотел сказать, что Нестеров сильный человек, и трагедия с Главным это далеко не первый удар судьбы, который на него обрушился, что он выдержит и оправится, но произнес совсем другое:

– Нестеров пойдет с нами потому, что у него нет другого выхода.

– Нет выхода? – Леший повторил мои слова, сравнивая их со своим личным пониманием ситуации. – Пожалуй. Куда же его? Не на корм же этим… – Тут подполковник красноречиво мотнул головой в сторону видневшейся на пригорке церкви.

– Вот-вот, – я кивнул.

И как раз в этот момент появилось какое-то странное ощущение. Показалось, что произнося: «У Нестерова нет другого выхода», я имел в виду нечто совершенно иное. Это был вовсе не вариант: Либо мы его тащим с собой, либо потерявшего разум человека сжирают зубастые черви, упыри или какие другие хищные твари. Тогда что? Неужели это я все о той же неведомой силе, которая уготовила каждому из нас свою особую роль во всем этом грандиозном спектакле театра абсурда?

Я так крепко задумался, что пропустил момент, когда рядом, словно из ниоткуда, материализовалась облаченная в камуфляж фигура.