Сиволапый действительно оказался хорошим политиком. Задержку сухопутных войск, идущих на помощь союзнику, можно объяснить многими причинами — конечно, в том случае если Линь и Сиволапый уже заключили договор о слиянии своих стай в одну под предводительством последнего, чего не скажешь о самолете.

Но даже если такого договора между ними нет, Сиволапый все равно прислал самолет, показывая тем самым рядовым «крысам», находящимся под предводительством Линя, что он не остался в стороне, и помогает им противостоять врагам как может. Делал он это, разумеется, не из врожденного альтруизма, а для того чтобы те, кто останутся после сражения, с радостной готовностью перешли под его руку.

Прилетевший самолет сделал свое дело. Он прошелся над порядками коалиционных сил и забросал наступающих своими гранатами. С борта самолета также был открыт беглый автоматный огонь. Ему ответили.

Взбухли огненные шары взрывов… Впрочем, о том, что они нанесли какой-то серьезный урон наступающим, говорить не приходилось. Самолет пролетел слишком высоко и быстро для сколько-нибудь эффективного гранатометания, к тому же по нему стреляли и пилот выделывал легкие зигзаги, что еще больше снижало эффективность.

Чистая показуха. Сиволапый не хотел рисковать своим пилотом.

Но это представление, как ни странно, сыграло на руку Эрику и Элен. «Крысы» Линя купились на эту показуху и глядели во все глаза. Когда среди порядков наступающих ударили первые взрывы, они восторженно закричали, вскакивая и махая руками, совершенно забыв про вертолет. А зря.

Еще не стихли восторженные крики, как вертолет вышел на линию сброса и начал делать свое дело. Махов быстро вытянул всю веревку, и вниз ровненьким ручейком полетели бомбы, гораздо более мощные и убийственные, чем «крысиные» гранаты, сброшенные с самолета.

Внизу забухали громкие взрывы, разбрасывающие разящие острые каменные элементы.

Теперь пришла очередь атакующим ликовать.

— Вот прекрасный пример пословицы: смеется тот, кто смеется последним, — усмехнулся Эрик, глядя на дело рук своих.

Вертолет, избавившись от бомбовой загрузки, резко пошел в сторону, провожаемый редкими очередями. Несколько пуль даже ударили в днище, заставив Элен нервно вздрогнуть, что сказалось на плавности полета вертолета. Но она все же взяла себя в руки и повела машину ровнее.

— Все нормально, — сказал ей Махов. — Я горжусь тобой. Ты совершила настоящий подвиг, на такой мало кто из мужчин способен.

Девушка кивнула и даже попробовала улыбнуться, но первая попытка походила на какую-то гримасу боли и отвращения.