– Шахматы, игра? – сквозь зубы процедил Ширганов. – О какой славе вы говорите? За что и зачем нашим солдатам умирать? Мы их бросили, предали! Что вы скажете женам и матерям погибших? Хотя… – Командующий поджал губы, хмуро, нет, скорее, сурово поглядывая на важного гостя. – Вы… впрочем, как и те, кто принимал решение отдать планету, снова останетесь в стороне. Кукловоды, мать вашу! Вершители чужих судеб…

– Я бы попросил… – Петр Степанович зыркнул из-под бровей.

– А меня не нужно просить. Я такая же пешка, как и те солдаты, что погибают на Шрайхе. – Ширганов громко сопел, с трудом, но сдерживался, чтобы не повышать голос. – Я вас слушал и очень внимательно. А теперь послушайте и вы меня. Прямо сейчас я отдам приказ ложиться на обратный курс. И это не потому, что я узнал правду. Нет, просто в который раз я не увидел под новым приказом нужных подписей. Это… – командующий бросил гостю пакет с гербовыми печатями. – Всего лишь бумага, и не больше. Нет подписей, нет приказа. И попробуйте меня убедить в обратном! У вас, Петр Степанович, десять минут, не больше. Если ваши объяснения окажутся недостаточно убедительными…

– Хватит. Если вам станет легче, спешу сообщить, – Петр Степанович проигнорировал грубый тон и презрительный взгляд. Арц-генерал оставался спокойным и невозмутимым. – Решение отдать Шрайх принимал не я, и вам это известно. Скажу больше, чисто по-человечески – я на вашей стороне и разделяю ваше негодование. Но мы военные люди. Эта, как вы выразились, бумага – именно приказ. И я это подтверждаю, ударный вымпел будет бездействовать ровно столько, сколько потребуется. Возьмите себя в руки.

– Вы думаете, этого достаточно?

– Илья Федорович, – голос генерала стал строже. – Потрудитесь объяснить, откуда такой тон и упорство? Что-то личное?

– На Шрайхе остались мои люди. Группа подполковника Зозули. Надеюсь, вы понимаете, что я их не брошу! Крейсер «Угрюмый» выдвинется…

– Нет и еще раз нет! – Петр Степанович направился к выходу, но остановился у двери. – Илья Федорович, хочу предупредить. Если хоть один корабль выпадет, потеряется или вдруг обнаружатся серьезные неполадки, требующие срочного ремонта за пределами базирования вымпела, вы лично за это ответите.

– Это угроза? – Ширганов, хмуря брови, смотрел на собеседника. В этом взгляде читались открытый протест, необузданная ярость, готовность к самым решительным действиям.

– Пожалуй, я останусь, – заявил Петр Степанович. – Поговорим, выпьем чайку.

– Считаете, ваше присутствие что-то изменит? – Ширганов закурил, сцепил руки за спиной и не спеша направился к обзорному экрану.