В укрытую скалами бухточку с десятком привязанных рыбацких лодочек направлял баркас лично сам. Кожаные доспехи со стальными грудными пластинами и шлемы перед высадкой обязал надеть всех. Конечно, подобное оснащение будет несколько сковывать движения, зато убережёт от неожиданностей. Мы с Иланой тоже, несмотря на высокую прочность технических комбезов, пробить которые местным холодным оружием невозможно, поверх надели бригантины.

— Проверили оружие, подтянули ремни, — отдавал воинам последние распоряжения и увидел, как они себя охлопывают, ощупывают ножи, мечи и арбалеты.

От папы в наследство мне остались два боевых ножа и палаш с монокристаллическими клинками. Один из этих ножей теперь принадлежал Илане и я заметил, как она провела по нему одной рукой, а второй притронулась к ножнам меча и хлопнула по кобуре с импульсником. Внешне мы с ней были снаряжены и вооружены одинаково, только в моей кобуре размещался игольник, а вместо меча висел ранее принадлежавший папе палаш.

— Действуем по плану, — тихо сказал я, обозревая окружающую территорию, через экран тактического шлема, — Мы втроём с Иланой и Хуа зачищаем путь отхода, а вы аккуратно и не спеша выдвигаетесь вдоль тропинки до двугорбой скалы и нагромождения камней, это расстояние около кошанга, и ожидаете нашего прибытия.

— Понятно, — так же тихо ответил Вид, старший в оставшейся группе.

— Держи! — подал ему фонарь, — Пользоваться умеешь, но направо и вверх не свети, не смущай своим присутствием местных пиратов.

— Понятно! — чуть громче пробормотал он.

— Тогда вперёд! — хлопнул его по плечу и мы выбрались на плотный песок пляжа.

Здесь мы разделились, группа Вида пошла гуськом по тропе вглубь острова, подсвечивая фонарём под ногами, а мы с Иланой ухватили ничего не видящего в темноте Хуа за руки и вдоль берега поспешили к темнеющим пятнам длинных построек. Семеро из восьми расположенных у причала зданий были похожи на складские, внутри которых на ночь запирались один или двое охранников. Открывались они утром, когда приходили, вероятно, хозяева, стучали в ворота и громко орали. Самое длинное восьмое здание, с пристроенной высокой башней, выполняло роль казармы и караульного поста. По моим прошлым наблюдениям, лунной ночью к галерам сходились моряки со всего посёлка, в том числе из двух таверн, а около сотни человек вышло из этого здания, правда, на месте оставалось около двух десятков перевязанных, вероятно раненных.

У причала было тихо, лишь трещали какие‑то ночные насекомые и шуршала о песок невысокая волна.

— Там трое, спят, — кивнула Илана на башню с хорошо освещённым, смотревшим в океан окном, и добавила, хлопнув рукой по стене казармы, — А здесь десяток, тоже спят.