Да что ж это такое творится?! Неправильно все это. У меня жена есть красивая и любимая. Да не могу я Витомиру такую падлу подложить. Я бросил к чертям ящик с сумкой и резко сорвал ее руки с моей шеи. Она нравилась мне, как может нравиться мужчине красивая и очень сексапильная женщина. Но я никогда даже в фантазиях не представлял себе какой‑то интим между нами. Я к ней относился как к младшей сестренке и не более того. А тут такое.

Я отшагнул назад.

— Сдурела совсем? Янка, ты чего?

Она выглядела какой‑то растерянной и несчастной одновременно. Я поднял с пола инструменты и неловко боком пошел к двери.

— Давай, я потом зайду, наверное. Ты скажи, если чего действительно сломалось кроме жизни. С жизнью у вех сейчас напряженка. Не смогу я жизнь тебе починить.

Я отвернулся. Сзади я услышал скуление. Обернувшись увидел, что Яна стоит, запахнув халатик и плачет. Плакала она как‑то по–детски. Так плачут дети, когда пытаются сдержать рыдания. Она стояла, вытянувшись в струнку плотно прижав ладошки к лицу, а локти к груди. Тоненькие девичьи завывания доносились из‑за плотно прижатых ладоней. Ну, тут я не выдержал. У меня все внутри оборвалось. Я шагнул к ней и по–отечески обнял за плечи. Она уткнулась мне в грудь и заревела.

— Ну, хватит, хватит. Будем еще сырость разводить. Тут только вчера септики переполненные начали откачивать. А тут Яна Витомировна снова решила их до краев наполнить.

Через рыдания стали прорываться короткие нервные смешки. Мне было ясно, кем я для них был. После смерти их мужа, папы и дедушки я стал для них той стенкой, на которую можно было опереться. Пусть не такой высокой, пусть стоящей далековато от них, но все же опорой. Я бежал к ним по первому свистку. Забот после смерти Витомира у меня прибавилось, только я уже мог несравнимо больше чем в самом начале. Какой все‑таки этот Янкин образ успешной деловой самодостаточной женщины был фикцией и профанацией. Ей рядом мужик нужен был, такой же как папа или даже просто его слабое подобие.

— Ты действительно давай полегче, а то у меня полоски на тельняшке растекутся. Представляешь, мазня такая на груди будет как у хиппи. Придется для дополнения образа грязные патлы отращивать и даже ногти не стричь. Ну, сажи, зачем я тебе буду такой нужен?

Он уже смеялась, размазывая слезы по разрозовевшемуся лицу. Мне всегда удавалось рассмешить ее. Причем используя самые простые незатейливые шутки. Она часто смеялась, но мне нравилось, как она смеется именно над моими шутками. Тогда ее смех был легким и непосредственным с коротким икающим смешком в конце.