Ефим на стенания Гуся не реагировал никак. Приоткрыв окно со своей стороны, он пыхтел сигарой, глубокомысленно молчал, хмурился, поджимал губы, мужественно поигрывал желваками и презрительно усмехался своему отражению в зеркале заднего вида — словом вел себя так, как, по его мнению, и должен себя вести настоящий крутой мужик, собаку съевший на засадах и разборках.

Когда Саня Гусев снова завел свою песню:

— Ребята, может, я все-таки пойду, а?.. — сидевший рядом с ним Зяма больно пихнул его локтем в ребра и рявкнул:

— Еще одно слово от тебя не по делу — переместишься в багажник! Сиди молча!

Ефим выпустил струю сизого дыма и чуть повернул голову к Зяме:

— Кто куда и когда переместится — тут решаю я.

— Слушаюсь, командир, — отозвался Зяма. — Как скажешь, командир…

Ефим нахмурился. Такой ответ ему явно не понравился.

— Пусть идет солдатик, — сказал он. — Надоело нытье его слушать. Выпусти его, Зяма. Да, и бабки ему отдай.

Гусь радостно встрепенулся. Но Зяма даже не пошевелился.

— Выпустить? — проговорил он. — Бабки отдать? Это можно, командир. Только сам потом будешь перед батей отчитываться, как ты все дело просрал.

— Не понял?..

— А чего тут не понять? Сдается мне, фраерок этот порожняк нам прогнал. Ни черта он не знает, где тот пацан, который нам нужен, находится.

— Гуманоид у майора дома! — испуганно заголосил Гусь. — Это точная информация!

— Брехня! — безапелляционно отрезал Зяма. — Доказать? Сейчас докажу. Во-первых, с каких пор рядовые в гости к офицерам стали захаживать? Во-вторых, фраерок говорил, что майор ездит на «четырнадцатой», а никакой «четырнадцатой» я во дворе не вижу. А в-третьих… сколько уже сидим, на окна глазеем, и ни разу ни одна занавеска не пошевелилась, ни разу никто в комнатах не промелькнул. Нет там никого, пустая квартира.

— Там они оба, верняк! — слабеющим голосом проговорил Гусь. — Мамой клянусь, больше Гуманоиду некуда податься…

— Заткнись! — прикрикнул Ефим на него. — Зяма, а чего ты раньше молчал?

— Ну, так ведь ты же командир, ты же лучше знаешь, как поступать.

— Так ты врешь мне, сволочь?! — рывком развернулся Ефим к Сане.

— Нет… — прикрыв лицо локтем, пискнул тот.