Ластычев потянулся, придерживая штаны. – Спецназ? – кивнул он, глядя на капитана, словно у того на лбу было написано, что он из спецназа.

Впрочем, несмотря на отсутствие каких-либо опознавательных знаков, это и так было понятно. Было что-то такое в развороте плеч, во внимательной отрешенности взгляда, в посадке головы и даже – в четкой линии подбородка.

Некрасов молчал, но его молчание стоило целой речи.

– Я тоже... когда-то, – стараясь, чтобы его голос звучал как можно беззаботнее, сказал Ластычев. – Там, где было мало воды... Восемьдесят второй, орден Красной Звезды... – Он ткнул себя пальцем в грудь, в то же место, куда ткнул его генерал.

Некрасов молчал. Но теперь он уже молчал по-другому.

– Да... «Опять тревога, опять мы ночью уходим в бой... И родной АКМС – наперевес..» Романтика выжженных рав нин... Маленькие прелести рукопашного боя... Пришлось всем этим пожертвовать – ради увлекательной карьеры обходчика...

Повисла пауза.

– Капитан, у тебя... закурить не найдется? – Он мог бы добавить: «В левом нагрудном кармане, жесткая пачка, по виду– что-то дорогое... Хорошее».

Он мог бы полчаса рассказывать о том, что заметил всего за несколько секунд, что сумел ухватить его по-прежнему цепкий взгляд, он уже очень многое знал о капитане, включая и то, что ему, видимо, уготована та же судьба, что и самому Ластычеву, но он не знал одного – угостит его Некрасов сигаретой или нет. Потому что и то и другое было бы естест венным.

Некрасов замер, внимательно глядя на него, Ластычев виновато улыбнулся и развел руками:

– Карьера обходчика не предполагает высоких заработков... Это, так сказать, служение высоким идеалам, а не поклонение золотому тельцу.

Некрасов – все так же молча – вытащил пачку «Честер-фильда» и протянул Ластычеву. Ластычев (непонятно, почему у него вдруг задрожали руки? Ведь не оттого, что его угощали импортными сигаретами? Эка невидаль, нет, дело было не в этом...) взял из пачки одну и вернул Некрасову, но тот вертикально выставил ладонь: оставь себе.

В общем-то, слова были не нужны. Об этой мелочи не стоило и говорить, ни тому, ни другому. Но эта мелочь дорогого стоила. Ластычев кивнул:

– Может, выйдем на улицу? Чего дымить в палатке? Я не убегу.

Некрасов помедлил, затем качнул головой" пошли.

Они вышли на воздух, капитан, словно спохватившись, протянул Ластычеву зажигалку, тот прикурил и с наслаждением затянулся.

– Прекрасный сегодня денек... – Он выпустил дым через нос – двумя упругими плотными струями. – Это так генерал говорил... Ну, когда он еще не был генералом. Он, правда, добавлял... Э-э-э... – Ластычев замялся и поспешно сунул сигарету в рот. Снова затянулся. – Прекрасный!