— Дай мне веревку, — сказала Ками, будто твердо зная, что делает.

Мне бы ее уверенность.

— Ты говорил о том, что Разные не продают оружия, — вдруг вспомнила девушка.

— Это всем известно, — подтвердил я, хотя в голове тут же промелькнула ехидная мыслишка: «Как же, не продают! Видимо, заплатили им побольше, вот и все дела».

— Этот костюм — скафандр для работ в особо агрессивной среде, — прогнала мои циничные размышления Ками. — Я повторюсь, но многие вещи можно использовать для уничтожения себе подобных, Лё-ша. В том числе и этот скафандр, с его силовой защитой, и ту спасательную капсулу, которую я отправила сражаться с танками, и, конечно же, гравитационную бомбу, что так жестко прикрыла наше бегство. А ведь она предназначена для проведения горных работ.

— А клинки в твоих рукавах?

— Они созданы совсем не для того, чтобы отхватывать людям головы, поверь. Это просто одни из многочисленных инструментов, формируемых скафандром. И, скорее всего, Разные и думать не могли, что их будут использовать именно как орудие убийства. Впрочем, как и «ошейники» из материала с памятью. А теперь отойди, пожалуйста, за следующее кольцо.

Я повиновался и, убравшись за полуметровый барьер кольца, наблюдал из-за него, посвечивая фонариком, как «скафандр для работ в особо агрессивной среде» снова потерял свои четкие очертания, задымился черными струями, а затем, оттолкнувшись от пола волной искривленного пространства, взмыл к своду тоннеля. Ками рыбкой нырнула в наполненную тьмой прорубь на каменном потолке, и буквально через минуту оттуда вывалился моток веревки, разворачиваясь в спасительную нить.

Когда я попытался захватить веревку ногами и подтянуться на руках, то стало понятно, что мои скромные навыки лазанья по гимнастическому канату здесь совсем не пригодятся: тонкая и скользкая бечевка совсем не годилась для подобных упражнений, так что я неуклюжим мешком попросту крутился на ее незакрепленном (не за что было) нижнем конце, одолевая каждый сантиметр ценой огромных усилий.

— Просто держись крепче, Лё-ша! — донесся до меня крик Ками. — Я сама тебя вытяну!

Веревка задрожала и, рывками сантиметров по тридцать, стала поднимать меня к черному зеву «отнорка». Мне оставалось только намотать на предплечье веревку и раскачиваться, подобно спеленатой мухе из развешенных на паутинках запасов паука. К счастью, меня в черный зев на потолке втягивал не какое-нибудь восьмилапое и многоглазое паукообразное, а очень даже милая и заботливая девушка.

Хотя в иных случаях некоторые из девушек бывают хуже пауков. Консервируют свою жертву, спеленав ее почище паука, и — прощай мечты о свободных полетах над… гм… нет, лучше воображать себя не мухой, а пчелкой над цветочком. Или шмелем — так точнее будет, если учитывать мой пол.