Зеленокожие тоже видели, как улетают Железные Змеи. Несмотря на то, что за время кампании они потеряли десятки тысяч воинов, это было для них небольшой утратой. Орки ликовали и праздновали победу, глядя на бегство хваленых человеческих воинов. На всех континентах планеты свиномордые пронзительно и исступленно трубили в рога и били в барабаны. Их несуразные передатчики транслировали в небо звуки триумфа. Вой миллионов орочьих глоток летел в небеса, словно монстры вознамерились обрушить небосвод.

В посадочных отсеках боевых барж стоял запах крови. Среди двадцати пяти отделений Сейдона и в резерве, приведенном Петроком, не было ни единого брата, который вышел бы из боя без ранений. Многие получили серьезные раны, обслуживающий персонал — оружейники и техники — тоже понес потери. Доспехи, оружие, амуниция — кое-что из этого не подлежало восстановлению. Немало единиц техники, приведенной Сейдоном на Ганахедарак, пришлось оставить на поле боя. Те машины, которые удалось вывести, требовали ремонта.

Апотекарий оказывали помощь раненым прямо на палубе, снимали броню и врачевали раны, зачастую не обращая внимания на собственные повреждения. Им помогали лекари из штата боевых барж.

Наконец стихла суматоха, раненых разместили в апотекарионах, и корабли охватила напряженная тишина и оцепенелая боль.

В реклюзиуме своей баржи Сейдон собрал совет, созвав всех капитанов и офицеров подразделений. Великий магистр ордена, разогнав лекарей, сидел в кресле на мостике флагманской баржи, в истерзанном доспехе, перемазанном кровью и ихором. Кровь была его собственная. Лицо под щитком шлема побледнело и осунулось, из клапанов шлема вырывалось резкое отрывистое дыхание. На пластинчатом плаще из чешуи чорва зияли прорехи, на месте выбитых чешуй торчали золотые нити. Великое копье Тиборус лежало на коленях Сейдона.

Когда Приад с непокрытой головой вошел в реклюзиум вместе с другими офицерами, его поразил и опечалил вид великого магистра. Всегда такой высокий, сейчас Сейдон ссутулился и сгорбился. Наконечник Тиборуса погнут и иззубрен, древко все в ссадинах. Приад смотрел во все глаза, ибо братьям редко удавалось лично лицезреть великого магистра ордена, только во время величайших церемониалов. Заняв место в кольце воинов, он заметил, что внимательно смотрит на левую руку Сейдона, огромная латная перчатка с которой была снята и брошена на палубу возле ног магистра. И обнаженная рука, такая большая, но все же такая человеческая, впервые дала понять Приаду, что Сейдон состоит из плоти и крови, как все они. Приад ненавидел себя за то, что заметил, как подрагивает левая рука магистра.