– Ничего, что запах, зато целые. Пойдем деньги считать, Ламберт.

– Сам посчитай, – ответил Роджер, протирая ботинки влажной салфеткой.

– Что значит сам, ты что, поверишь потом моему счету?

– Поверю, Энша, поверю.

– Но это… это против правил, – слегка растерялся пилот.

– А что не так?

– А то, что ты потом можешь выставить мне предъяву, дескать, твоя доля меньше и все такое.

– Предъявы не будет, потому что не будет никакой моей доли, – сказал Роджер и стал активно набивать в ботинки влажные салфетки, да так, что из них стал вытекать наполнитель. – Как думаешь, ботинки спасти получится? У тебя вообще есть запасная обувь на борту?

– Херня полная, мистер! То есть да, обувка имеется, кеды какие… И размеров много…

– Мне сорок второй нужен, принеси, пожалуйста.

– Изволь… В смысле, не вопрос, мистер…

Озадаченный Энша ушел в трюм и вскоре вернулся с двумя парами.

– Вот черно-белые и сине-белые.

– Сине-белые в самый раз, – сказал Роджер, забирая пару спортивных туфель и принявшись их шнуровать.

– Не, мистер, давай разберемся, ты что, не хочешь брать долю?

– Не хочу, Энша… – ответил Роджер, сосредоточившись на шнуровке кед.

– Значит, ты думаешь грохнуть меня и взять все?

– Нет, не думаю.

Роджер бросил кеды на пол, снял брюки и стал обуваться.

– Нет, думаешь, мистер, ты думаешь пришить меня и получить всю, на хрен, наличку и весь, на хрен, мой челнок.