— Ну и что решили уважаемые члены капитула[84] насчет блудного Вседержителя?

— Вы о Конструкторе? — вежливо спросил Железовский.

— О нем, болезном.

— СЭКОН предложил жесткую программу под названием «Предупреждение Титаника».

— Весьма недвусмысленное название. Подробности?

Комиссар отмолчался, и ответил Эрберг:

— Две сотни излучателей начинают работать синхронно, создавая на пути Конструктора плотный энергетический конус. Если это его не остановит, следующий щит будет из антиматерии. Последним в программе стоит квагма-заслон[85].

Грехов прищурился. Ему не надо было объяснять, что такое квагма-заслон — возбуждение и усилие колебаний вакуума, сопровождающихся рождением «голых» кварков.

— Вы считаете, что эти ваши действия смогут остановить Конструктора?

— А вы считаете, не смогут? — осведомился Эрберг. — Ни одно материальное тело не способно выдержать кипение кварковой «пены». Уничтожить Конструктора мы, конечно, не сможем, но почувствовать боль заставим.

— Ясно. Рисковые ребята в СЭКОНе, если строят свои прогнозы на энтимеме[86], забывая, к чему приводят поспешные обобщения. Ведь уже все убедились, что Конструктор — не просто материальное тело и на него не распространяются законы физики. Он живет по своим законам. Известно ли вам, что каждый физически реализуемый сигнал ограничен по мощности, в том числе и энергетический импульс типа «суперструнного» возбуждения вакуума? Так вот для уничтожения Конструктора необходим энергоимпульс бесконечной мощности!

— Чушь! — вырвалось у Эрберга, однако он тут же поправился: — Извините, но я математик, и ваше высказывание для меня — что красная тряпка для быка, чисто дилетантское заявление.

Грехов хмуро улыбнулся, ответил иронично-спокойным взглядом Железовскому, указал на пустующее кресло:

— Разрешите посидеть тут с вами? Не помешаю? Надо собраться с мыслями. Чего-то я не учитываю в своих экспериментах.

— А чем вы занимаетесь, если не секрет?

Грехов помолчал, заметил разрешающий кивок Железовского и сел в пустующее кресло.

— Хочу найти одного приятеля, спросить его о Берестове.

— А полномочия?

— Оставь, Ингвар, — мысленно одернул Эрберга комиссар. — У него карт-бланш Совета безопасности. Да и при чем тут полномочия?

В глазах Грехова промелькнула насмешливая искра; несмотря на отсутствие пси-рации, он услышал реплику, но заговорил о другом: