– Я и убиваю, – охотно подтвердила Элис. – Хочешь посмотреть, как это делается? Давай какую-нибудь тварь, я покажу.

– Такая мелкая… Что-то не похожа она на того, кто убивает чудовищ, – заявил пещерный житель. – Поэтому верю. Если бы Махрин по своей старой привычке захотел меня обмануть, то привел бы кого-нибудь побольше размером.

Поломавшись, явно для вида, он согласился пропустить солдат Аднора. Потом пошел скучный торг, сколько следует платить за каждого всадника… Элис не могла отделаться от мысли, что Махрин с Людоедом сговорились заранее, уж больно гладко они называли цифры и доводы. Но, как бы там ни было, сошлись на том, что человек стоит не дороже лошади, была названа сумма, и Махрин, переложив факел в левую руку, вытянул приятно звякающий кошель.

Только теперь из мрака выступил обладатель гулкого баса – сам Людоед. Был он невысок ростом, лишь немногим больше Элис, зато в плечах, кажется, втрое шире. Мощный, кряжистый джески, совсем не похожий на лесных собратьев, которые запомнились Элис как гибкие тени, бесшумно скользящие в тени деревьев. Круглое лицо пещерного жителя обрамляла кудлатая бородища. Одет Людоед был в куртку и штаны, грубо сшитые из лохматых шкур, мехом наружу, а в руке держал увесистую дубину. Он производил впечатление существа дикого и могучего. И было в нем что-то еще… что-то странное… Лицо Людоеда постоянно менялось. Он не корчил гримас, но когда Элис пыталась разглядеть его черты, то и дело ей казалось, что она видит кого-то другого, не того горного джески, которого разглядывала мгновение назад. Та же борода, тот же толстый бесформенный нос, маленькие глазки, глубоко посаженные под густыми бровями. Но что-то в лице неуловимо менялось. Наверное, это игра факельных отблесков в темноте.

Людоед подошел поближе к гостям и внимательно оглядел Элис. Потом покачал головой:

– Валард полон чудес. Надо же, королевский Охотник, и такой маленький… – сейчас он меньше походил на буйного дикаря, в его манере появилась мрачная рассудительная задумчивость.

– Охотница, – поправила Элис.

– Не беспокойся, я не сужу по внешности, – в дремучей бородище Людоеда прорезалась улыбка, угрюмый наблюдатель превратился в разбитного весельчака. – Я знаю, что главное не снаружи, а вот здесь, внутри!

Хозяин подземелий гулко ударил себя грязным кулаком в бочкообразную грудь.

– Я знаю, что главное всегда внутри! – повторил он. – Я тоже невелик с виду, но во мне отваги хватит на десять храбрецов, а силы на десять силачей! И это все во мне, внутри! Ладно…

Людоед опять изменился. Он больше не был весел, скорее сосредоточен. Огляделся, облизал толстые губы и заговорил медленно и размеренно, не меняя интонации.