– Лейна… – беззвучно прошептали его губы.

– Слишком поздно… – ответил ее взгляд.

Они стояли неподвижно, забыв о бароне.

– Хватит, – резко произнес ре Смайн. – Девчонка нам только мешает.

Стрела арбалета с жужжанием нашла цель. Глаза Элейны расширились и, на мгновение вспыхнув звездами, потускнели. Умирая, она даже не успела произнести его имя.

Барон, обнажив меч, ждал. Осторожно опустив мертвое тело, Одиночка шагнул вперед. Смысл его жизни теперь заключался в том, чтобы не убить ре Смайна слишком быстро.

Сталь со звоном ударила о сталь. Ре Смайн был опытный боец, но Одиночка даже не замечал его маневров. Тяжелый клинок секиры позволял идти напролом, а ран он уже не чувствовал. Удар, еще один. Ре Смайн с воплем ненависти бросился в атаку, но клинок секиры отшвырнул его к стене, оставив на дощатом полу кровавый след. Одиночка делал шаг за шагом, и раз за разом барон получал еще одну рану. Беснуясь, ревя, как зверь, он бросался на воина и отлетал назад.

Отброшенный в очередной раз, барон ударился о холодную стену и завыл, понимая, что все кончено. Одиночка застыл над ним, остановившимся взглядом наблюдая, как уходят силы из того, кто уничтожил его любовь.

– Все-таки ты не получил ее! – в бессильной ярости ре Смайн осклабился. Украшенный драгоценными камнями клинок выпал из его ослабевшей руки.

– Она любила меня.

Ре Смайн уже не слышал тихих слов, когда клинок секиры неумолимо навис над ним, а потом резко опустился.

– Моя Лейна любила меня. – Ничего не видя, Одиночка поднял на руки неподвижное тело девушки. – И я… Я любил ее… любил.

Непривычные слова дались с трудом. Одиночка еще долго стоял, не замечая, как заглядывают в дом встревоженные соседи, как суетится деревенский священник, как грустно кивает головой чужая женщина с непокрытой головой. Он держал на руках безжизненное тело и не чувствовал, что по его лицу текут слезы.

Глава 31

Глава 31

Столица, уставшая от суеты, еще спала. Солдаты, дежурившие у главных ворот, неодобрительно смотрели на две фигуры, застывшие на мосту. Эта парочка была сегодня самой ранней. Пришлось, мучаясь от похмелья и от утренней прохлады, возиться с неподатливыми цепями разводного механизма. Правда, оба не обращали на муки похмельных стражников никакого внимания.

– Может быть, все-таки останешься? – Кристина улыбнулась Корону своей таинственной, чарующей улыбкой. Они оба понимали, что он все равно уедет, но…

Корон посмотрел на нее с грустью.

– Знаешь, какая сказка самая лучшая?

– Та, которая успела закончиться, оставшись сказкой. – Воительница уже успела выучить его поговорку. Она все понимала… только сердце отчего-то плакало.