- А вы знаток, господин Белавин, - скривился в подобии улыбки фон Кранц. - И что с того? Как вы понимаете эту фразу Ницше?

   - А так и понимаю. Ваш фюрер слышал звон, да не знает, где он. Эта книга ему не принадлежит.

   - Не понял. Подробнее, пожалуйста.

   - Подробнее? Извольте. Ницше не писал о превосходстве нации. Он говорил о человечестве в целом. А Гитлер понял все на свой лад и прилепился своей националистической идеей к гиганту философской мысли. Он извратил понятия, противопоставив тем самым немецкую нацию всему миру, и потерпел неудачу.

   - Неудачу? - фон Кранц нарочито рассмеялся и широко развел руками. - И это вы называете неудачей? Мы проникли в параллельные миры. Мы открыли новые виды энергии, опередив человечество в техническом развитии на десятилетия. Мы уверенно смотрим в будущее и готовы взять на себя ответственность за судьбы народов Земли. А что происходит у вас там? Половина народов живет в нищете. Новые болезни возникают ежегодно. Ухудшается экология. В средствах массовой информации процветает обман, пропаганда разврата и насилия. Растет преступность. Количество психически нездоровых людей увеличивается. Процветает нетрадиционный секс, педофилия, наркомания. Человечество деградирует и уверенно идет к пропасти.

   - У вас еще будут ко мне вопросы, господин фон Кранц? - прервал Василий несколько затянувшийся монолог немца.

   - Нет, - коротко ответил тот. - Забирайте ваше барахло на память о бренном прошлом, кроме камня. Я отдам его в лабораторию. Вам самому разве не интересно знать, что это такое?

   - Интерес есть. Но пока не надо отдавать камень на исследование. Он, как я уже говорил, открывает нереальности. Без него мы не сможем добраться до нужного места, - соврал Василий. - Отдайте его мне. Будьте уверены, что он никуда не денется. Зачем мне действовать себе во вред.

   - Открывает нереальности? Проверим на месте. Камень я оставлю при себе.

   "И вполне возможно, что закрутишь ласты, как Гриша", - подумал Василий, раскладывая по карманам свое имущество.

   Генрих пропустит вас к сыну, - с этими словами фон Кранц поднялся с дивана и присел к роялю. Его пальцы дотронулись до клавиш, извлекая из инструмента аккорды меланхоличной музыки. Василий узнал мелодию романса "Утро туманное, утро седое".

   Послышался гул. Часть пола возле стены с оружием опустилась, открывая лестницу, ведущую вниз.

   - Ауфштеен, - приказал Генрих. - Форверц.

   Ступени заканчивались закрытой железной дверью. Она бесшумно распахнулась, как только Василий приблизился к ней. За дверью он увидел комнатушку величиной с тюремную камеру-одиночку, где отсутствовали окна, светился потолок, а у стены справа пространство железного пола занимала невысокая, узкая, как в купе поезда, покрытая серым одеялом, лежанка. Напротив двери к стене прилепился на кронштейнах столик-полочка. На нем разместились металлические тарелки с какой-то едой. Ближний левый от двери угол занимал унитаз и железная умывальная раковина с водопроводным краном. Чем не тюремная камера?