Я вздохнул, попытавшись успокоиться, и медленно, стараясь не делать лишних движений, потянулся к приоткрытому люку.

Я залез в рубку, хватаясь трясущимися руками за настенные поручни. Первый пилот уже сидел в кресле, рот его был слегка приоткрыт, а остекленевшие глаза слепо смотрели в потолок.

Я оттолкнулся от стены и нырнул к терминалу нейроинтерфейса.

Каждое моё движение занимало чудовищно долгие секунды, тогда как пилоты красно-чёрного были уже давно подключены к нейросети и находились в течении другого, медленного времени, когда можно принимать сложнейшие решения, выполнять множество задач за неуловимые мгновения.

Я упал в кресло, активировал терминал, и меня…

11

11

Мне оставалось лишь ждать.

Я по-прежнему не оборачивался. Я лежал, не двигаясь, скорчившись на кровати, как труп. Вся надежды была на то, что Таис сама зайдёт ко мне в камеру.

— Поднимитесь! — прогремело под потолком.

Я ждал этого резонирующего голоса и даже не шелохнулся.

— Встаньте с кровати!

Я продолжал лежать, задержав дыхание. Меня выдало бы даже малейшее движение — едва уловимый вздох, который могли засечь датчики камеры наблюдения.

— Поднимитесь с кровати! — не унимался голос. — Встаньте в центре комнаты!

Голова наливалась тяжестью, лёгкие распирало от боли. Я быстро, отрывисто вздохнул и — замер, прислушиваясь. Голос несколько секунд молчал, а потом с потолка послышалось отрывистое позвякивание — точно такую же какофонию я слышал в последние секунды на Ахилле, перед тем, как подключиться к сети.

Я лежал, сжавшись на затянутой плёнкой кровати и зажмурив глаза. Не знаю, сколько прошло времени, но надсадный шум у потолка внезапно оборвался, и меня оглушила тишина.

Голос молчал.

Тогда я начал считать — медленно, про себя, от десяти до единицы — отмеряя непонятно вязкое, как бессонница, время. Когда я дошёл до четырёх, очередной дребезжащий крик с размаха ударил мне в спину:

— Встаньте! Немедленно! Встаньте с кровати!

Я продолжал лежать.