Ему претило это беззаконие, ведь смерть — это не та вещь, которую можно выставлять словно товар в мелкой лавочке — на всеобщее обозрение. В его душе боевого офицера поднималось возмущение.

Во время боевых операций, он сам и его подчиненные, лишали жизни врагов, но всегда они были на равных — вооруженный человек против вооруженного — солдат против солдата. Здесь же он видел, как людей собирались заклать, словно баранов, на жертвеннике. Может быть сыграло чувство солидарности, ведь на эшафот вывели такого же солдата как и он сам.

— Мы можем чем ни будь помочь этим беднягам? — с надеждой спросил Сергей.

— Не такие уж они и бедняги, к тому же, они наши враги — ответил Юлиус.

— Теперь нет, ведь их объявили изменниками.

— При всем моем желании энергии шара не хватит на троих, да и вся наша миссия может провалиться из за этого вашего желания справедливости.

— Эти пленники могут предоставить нам много полезной информации — выдвинул аргумент Сергей.

Юлиус задумался, взвешивая все за и против, однако времени для размышления осталось не так много.

— Ну же, Юлиус — торопил его Сергей.

— Ваше мнение? — обратился Юлиус к Колмиру.

Король эльфов пожал плечами и развел руками, но отвечать не стал, давая понять, что оставляет решение за ним.

— Мне понадобится некоторое время, не знаю, успею ли — Юлиус резко развернулся к Сергею.

— Тогда нечего разговаривать, пора действовать — сказал Сергей, видя, что Юлиус почти сдался.

— Хорошо, я сделаю все что смогу, но ни чего не обещаю — время упущено, мне уже не успеть спасти первого, взведенного на эшафот, не ручаюсь и за второго, только о третьем могу сказать, что у него есть реальный шанс. Так что по всей видимости спасти удастся лишь дочь советника, а она — наименее полезный свидетель.

— Все равно надо попытаться — упрямо проворчал Сергей, приплясывая на месте от возбуждения и нетерпения, кляня Юлиуса за его излишнюю разговорчивость.

— Тогда, что бы ни происходило, попрошу не мешать мне — сказал ректор академии.

Сергей провел сжатыми пальцами у рта, будто бы застегивая его на молнию. Юлиус не понял, что конкретно означает его жест, но уловил смысл, и удовлетворенно кивнул.

Подобрав под себя ноги, Юлиус уселся напротив шара и уставился в его хрустальную глубину. Минута проходила за минутой, но ни чего необычного не происходило.

Тем временем, палач велел подвести первого приговоренного — к чудовищному жертвеннику.

Первым оказался старик. Стражники до предела вывернули бедолаге руки, заставив упасть его на колени и низко склониться над ноздреватым, прокопченным чугуном чаши.