— Вот так? — спросил Максим, неловко согнув ногу в колене, и упер ее в дерево.

Желудок тут же опустился куда-то в область пяток, а легкие судорожно вогнали в себя как можно больше воздуха. Мир перевернулся. Ему показалось, что земля, будто сноровистая лошадка, взбрыкнула задницей и сбросила его с себя. Максим, в мгновение ока, нелепо ткнулся носом в шершавую кору дерева.

Сидя на стволе, Цветогор изнемогал от смеха, глядя на нелепую позу в которой оказался юноша. Пятая точка Максима возвышалась над всем остальным, а распластанные руки цепко вцепились в неровности коры. Кое как выпрямившись, Максим распластался на дереве и с трудом перевернулся на спину. Все встало с ног на голову. Невероятным образом сместился центр тяжести — предательская земля больше не притягивала его к себе.

Ему показалось, что он вдруг оказался на бесконечно высокой скале, а дерево торчит в ней — словно спичка над бездной. Дома, деревья, трава торчали из нее словно гнилые зубы, нелепо зависнув над нереально грандиозной пропастью, Максим испугался, что все это сейчас посыплется прямо на него. То что было горизонтом неожиданно стало верхом и низом, а дерево — единственной твердой опорой под ногами, но теперь оно не казалось таким уж большим и могучим.

— Ни чего себе карусель — обиженно простонал Максим, отчаянно борясь с сильнейшим приступом агорафобии. — я высоты боюсь.

— Да мы же еще ни на метр не поднялись — удивился эльф. Ты в порядке? — спросил эльф склонившись над ним и подавая руку.

— Да, все в норме — ответил Максим, пытаясь улыбнуться враз побледневшими губами, однако в норме он себя не чувствовал — отчаянно кружилась голова.

— Тогда пошли что ли?

Еще целых пять минут Максим адаптировался, сдерживая дрожь в кленках, и дышал, словно загнанный зверь.

Кое как справившись с головокружением, они наконец то отправились в путь.

Двигаться было относительно легко — ствол был достаточно широким, лишь незначительно сужаясь кверху. Упасть с него было бы очень трудно, однако, по мере продвижения, горизонт отодвигался все дальше и дальше. Максиму показалось, что они пешком вышли прямо в открытый космос, хотя поднялись они не более, чем на пятьдесят метров. Далеко позади остались кроны обычных деревьев, край леса терялся внизу — в сизой дымке — а багровый, словно кровь, закат с бледно желтым диском солнца — где-то совсем под ногами. Максим развернулся и посмотрел наверх. Отсюда, словно с гигантского колеса обозрения, было видно почти половину Москвы, только город непривычно прилип к вертикальной стене, какой выглядела теперь поверхность земли. Когда до пышной кроны оставались считанные шаги, Максим снова не выдержал, упав на колени.