Еще один яркий сполох прямо внутри покоев все же поколебал показную невозмутимость старого визиря, заставив того вздрогнуть, от чего кусочек нежнейшего цыпленка выскользнул из его пальцев и шмякнулся на белоснежный халат, оставив на нем смачное, жирное пятно.

Перед изумленным взором визиря соткались из воздуха еще две фигуры.

— Ого, сегодня ты превзошел самого себя — удивился визирь. — В этот раз тебе удалось раздвоиться и даже утроиться, и при этом, качество морока ни сколько не пострадало.

Старик прищурился, напрягая зрение, и даже привстал на одно колено, намереваясь подойти к застывшим фигурам.

— Приветствую тебя мой друг, мы, как видно прибыли не в самое подходящее время — произнес второй эмир, вернее первый и единственный, настоящий.

— Мы все же опоздали… Учитель, с вами все в порядке? Почему вы столь спокойно трапезничаете, когда в мире творится невесть что, когда гибнет наша столица? — гневно вторил эмиру Ганиш, с укором и недоумением вглядываясь в растерянные глаза визиря.

Сомнение появилось во взгляде Альхора Борджи — два эмира, да еще и Ганиш в придачу — это уже слишком, быть может на этот раз все же стоит применить магический взор?

— Ну, давай не медли, проверяй, если хочешь убедиться в том, что я не Мункис — догадался эмир, с интересом разглядывая свою точную копию — взор, взор, Альхор, времени не так много.

— О, я очень быстро, не сочтите это за дерзость или неуважение к вам, о мой повелитель — ответил старик.

И очень тихо добавил:

— Если это, конечно, вы.

— Времени еще достаточно — ответил эмир — дворец я накрыл куполом, у нас есть около пяти часов, за это время мы должны успеть вывезти от сюда все самое ценное, что не смогли бы восстановить потом.

Старик закрыл глаза и сделал пасс руками.

Так и есть, на этот раз — это не Мункис, это действительно эмир и Ганиш — собственными персонами.

— Но, но… — в критических ситуациях Альхор Борджи все чаще терял возможность внятно выражаться.

Теперь во взгляде старого визиря сквозил животный страх и паника. Его костлявая рука с вытянутым пальцем, словно стрелка компаса, поплыла к югу.

— Это же… — старик выпучив глаза, пялился в окно — там что, тоже все настоящее?

— Да, Альхор. Неужели же ты не видишь очевидного?

— О мой господин, о величайший! — запричитал старик, бухаясь на колени — этот Мункис, это несносное чудовище с гнилой душой обезьяны, в конец отравило мою жизнь. Это мерзкое порождение клоаки, этот смердящий сосуд греха, безо всякого угрызения совести пользуется вашим священным обликом.

За время вашего отсутствия он почти каждую неделю подчевал меня очередным «апокалипсисом». В первый раз он пришел ко мне в обличии ангела смерти, Азраила, а затем всенародно, на дворцовой площади, объявил о конце света. Тогда это было цунами до небес — старик всхлипнул и опустил плечи — наши главные парадные ворота едва не снесла толпа уличного сброда, требуя защиты. Мое сердце почти остановилось, господин, ваш главный лекарь едва сумел вернуть меня из за темных пределов. Клянусь аллахом, я уже отсчитывал монеты за переправу через реку мертвых.