Захар зло сплюнул, отирая клинки и наблюдая за окончанием схватки на дороге. Надо же. Опять ему не повезло. И снова эти клятые стрельцы, из коих потом выросла Измайловская сотня. Признаться, он понадеялся на то, что тут нет тех умудренных опытом казака и боевого холопа великой княгини. Но, оказывается, подросшая молодь и без взрослых дядек на что-то годна.

Он-то, грешным делом, подумал, что на фоне неудачного похода Голицина и, наоборот, удачного – молодого царя славу стрельцов сильно приукрасили. Опять же, где открытый бой и где внезапное нападение в лесу. Но…

И главное, теперь ничего не поделать. До границы новгородских земель оставалось полтора дневных перехода. А приказ был недвусмысленный – сделать все в московских землях. Вот только времени совсем не оставалось, чтобы все обставить наилучшим образом. Н-да. Опять возвратится к Игнату Пантелеевичу, как побитая собака. Ну да чего теперь-то.

Глава 12 В плену дворцовых интриг

Глава 12

В плену дворцовых интриг

Меншиков в изнеможении откинулся на подушку. Грудь вздымается высоко, но воздуха все одно не хватает. Даже после длительного спешного перехода и жаркой схватки не было ничего подобного. Все же любовные утехи – это нечто. С одной стороны, они возносят на вершину блаженства, с другой – выпивают все силы без остатка.

Конечно, на это можно возразить. Но тут ведь все зависит от того, с кем ты предаешься тем утехам. Сержанту гвардейского Преображенского полка доводилось быть с разными женщинами, как с многоопытными, так и с невинными. Вот только ничего подобного он с ними не испытывал. Возможно, именно поэтому он и лежит рядом с бабенкой, которой уж под тридцать годочков. И пусть она выглядит все еще гладкой и статной, с молоденькими девами ей не сравниться.

Но то телом. А вот страстью к любовным утехам… Глашка точно знала, чего хочет. Она отдавалась со всем пылом и жаждой, на какую только была способна. А потому и мужчина с ней получал несравненное удовольствие, выкладываясь до самого конца.

– У-ух! – встряхнула головой бабенка, приходя в себя после столь бурного завершения. – Ох, Сашка, ну силен, – скорее выдохнула, чем произнесла она.

Потом повернулась на бок и положила голову ему на грудь, обдавая ее горячим дыханием. Распущенные волосы разметались по подушке и пребывающему в истоме Меншикову, легонько так и приятно щекоча. Хм. И, как бы это ни было невероятно, пробуждая для новых подвигов.

– Ох, Глашенька, и чертовка же ты, – осознав реакцию своего тела, не без восхищения произнес Меншиков.

– Я такая, – не без удовольствия подтвердила она. – Погоди, еще отобью тебя у твоих знатных фифочек.