А человеческая отара уже начала увеличиваться и беспокоиться. Я понял, что, если из пистолета не раздастся хотя бы одного выстрела, люди, в конце концов, наплюют на наличие оружия. Неожиданно Тамара прошла мимо меня, будто мимо пустого места, и встала впереди Ляльки.

— Чего орете? — выкрикнула она. — Что, заняться нечем? Так ведь оно, если вокруг оглядеться, работы полным-полно…

— Тамара Митрофановна, — узнал ее кто-то, — так ведь говорят, что тот парень кремняков убивает, а те, естественно, сопротивляются…

— А тебе что, — скривилась Гречаник в недоброй ухмылке, — булыжники те родственники? Камни — братья, а кирпичины — сестры? Они тебя кормят-поят? Лучше вон на ту девушку взгляни, — она указала на девчонку с неумело перебинтованной рукой и с линзой на груди, — может, ей помочь чем-то надо? Может, тогда и она тебе чем-то поможет? Да держитесь же вы мужественно, вы же — лю-ди! Вы же достойны этого!

Она только начала ощущать вкус своей речи, только-только начала отыскивать нужные слова в шелухе соображений, как девушка с перебинтованной рукой надула губы:

— С кем тут держаться с достоинством? С подонками, которые сияния ослепительного не видят? Или вот с ним, — она ткнула бинтами в меня, — что сияние это в мрак превращает?..

Я только руками развел.

— Родненькая моя, — вдруг подал голос из ущелья между гаражами и Беловод, — а тебя случайно то сияние всемирное не ослепило? Неужели ты вокруг ничего, кроме него, не видишь?.. Но вспомни, что ведь и свет, если к нему внимательно приглядеться, семь цветов все-таки имеет. Разных цветов, девочка моя! Как десять разных заповедей Господних: не будет хотя бы одной из них, так и жизни светлой не будет. Так и света не станет, если хотя б один цвет пропадет… Здесь, родная, и вера, и обычная физика одно и то же доказывают. Вспомни спектральный анализ, милая! В школе же проходили, наверное.

Но толпа его уже не слушала. Парень, оскорбленный девушкой, выказал все, что думает, и о царстве прозрачном вообще, и о ней лично в частности. Та не сдержалась и тоже разъяснила ему свои соображения относительно рабства в чистоте и свободы в навозе. Парень повысил голос. Кто-то поддержал девушку. И пошло-поехало…

— Держитесь с достоинством, люди! — умоляла Тамара.

— Вспомните о спектре и о Заповедях! — вторил ей Беловод.

Кто-то кого-то дернул за рубашку. Кто-то кого-то толкнул. Кому-то наступили на ногу. И через минуту смешанная перед этим толпа, словно во время деления существа с красивым именем «инфузория», распалась на два почти равных лагеря. Как и надлежало двум новым инфузориям, эти новые группы были похожи, как капли воды, но существовали уже в отдельности. И поэтому, согласно дарвиновской теории естественного отбора, они сцепились не на шутку. О нас забыли и такой ситуацией грех было не воспользоваться.