— Что девять егерей?

— Они возвращались от брода. По рассказам, кто-то зацепился за веревку, натянутую в траве. Что-то взорвалось наверху, на ветке дерева. Шестеро на месте, еще трое умерли уже в усадьбе. Семеро ранены.

Наполеон смотрел на Луи, ожидая продолжения.

— Нашли только обрывок веревки, да искореженный пистолет…

— Который выстрелил шестнадцать раз подряд точно в цель! Ты когда-нибудь сталкивался с таким оружием?

— У русских — нет! Арменьяк ставил подобное в Риме, когда мы ездили к Папе.

— Я помню.

Император замолчал. Казалось, что это, весьма незначительное событие, сильно взволновало его. Движения стали более порывисты. Продолжая вышагивать, Наполеон заговорил:

— Ты потерял четырех офицеров! Четырех! И если не ошибаюсь, еще одного князь Данилов убил при Бородино!

— Ранил, только ранил!

— Это не важно! Главное, он не может воевать дальше. А сколько человек его отряда убил ты? Только одного корнета?

— Да.

Бонапарт остановился у окна. Механически заложил руку за борт сюртука. Глядя на мокрую, в пятнах луж дорогу, задумчиво проговорил:

— Мне кажется, что у Кутузова тоже есть специальный отряд, такой же, как и твой. И обучен не хуже. Командует им князь Данилов. И ты должен понять Луи, что он побеждает тебя. Не поймешь — погибнешь.

Если бы Николаю довелось услышать эти слова, то он бы так и не понял, чем удостоился столь высокой оценки из уст французского императора.

— Мне все ясно, ваше величество. Уверен…

— Уверен?! — перебил император. — А я? Я уверен, что ты сможешь защитить меня не только от казаков, но и от князя Данилова? А ведь у меня никого нет лучше тебя, Луи!

И в эту секунду в голове дивизионного генерала Луи Каранелли, который готов был погибнуть за своего императора, мелькнула неожиданная мысль. А готов ли храбрый император погибнуть? За Францию, за империю? Или ему проще будет отправить на гибель других, чтобы спастись самому?

III

III