— В погоню, — приказал он, и чудовищное создание повиновалось.

Глава 7

Глава 7

Флот возвращался домой в мрачной тишине. Каждый знал, что именно этого и следовало ожидать после промедления Тассадара; после того как, по мнению Конклава, позволив чувству сострадания ввести себя в заблуждение, он отказался подчиниться приказам. Вершитель Тассадар, самый лучший и блестящий воин, которого когда-либо знали протоссы, был отозван домой. Приказ Конклава носил грубый и мелочный характер. Джейк поняла, что они хотели не только научить Тассадара послушанию, но и унизить его. Они были оскорблены его неподчинением, и, разумеется, беспокоились о последствиях подобного самоуправства. В конце концов, зерги — это не какая-то там омхара.

Но их не было рядом, когда он принимал решение, они не чувствовали мысленной боли и тревоги, которых стоило Тассадару развязывание внутреннего противостояния. Но чувствовала Джейк. И она вспомнила о другом высшем тамплиере, который отказался подчиниться приказам Конклава, сочтя их ошибочными и ненужно жестокими. Адун остался для протоссов героем, и так говорилось в легенде, сфабрикованной Конклавом той эпохи и теми, кто пришел за ними. Так они пожелали. Они не хотели запятнать память об Адуне досадной истиной, особенно, если истина могла скомпрометировать их самих. Адун был слишком хорош, слишком чист для этого мира, а после изгнания темных тамплиеров каким-то мистическим образом лишился физической оболочки. Таково было его наследие. Он пожертвовал самим собой, проделав это способом, который до сих пор никто не понимал, для того чтобы искоренить порочных темных тамплиеров ради безопасности всех протоссов.

— Но все было не так. Я… Ты… О боже, это обескураживает. Ветраас знал правду! Адун умер, если так можно сказать, стремясь спасти темных тамплиеров!

— Именно так. Хранители знают любое событие со всех сторон, ибо мы обладаем всеми воспоминаниями. Вот почему Хранителям строжайше запрещено становиться членами Конклава.

Джейк попробовал разобраться в этом.

— То есть вам не позволено говорить правду?

— Конклав знает то, что известно Хранителям. Хранители — стражи прошлого, Джейкоб. Мы не создаём политику. У нас есть свои приказы, и мы остаемся исключительно нейтральны. Не нам судить, восхвалять или осуждать. Наш долг не действовать, а лишь наблюдать. По крайней мере… Так было до сего момента.

— И ты бы допустила казнь Тассадара?

Он почувствовал ее неловкость.

— Это сложно объяснить. Но… Да, возможно, я бы допустила. Я рада, что передо мной не встал подобный выбор.