Эти звери не видели различий между взрослыми и детьми, мужчинами и женщинами. Это потом по телевизору сказали, что в результате железнодорожной катастрофы вспыхнул пожар, поэтому выживших так мало, и так тяжело проводить опознание. А я видел в одном из вагонов лежащую прямо в проходе молодую женщину, которая перед смертью пыталась кое-как придержать вываливающиеся из распоротого живота внутренности.

Вскоре наш состав догнал черный военный вертолет без опознавательных знаков; мы уже не знали чего ждать, мы бежали без оглядки к головному вагону, прятались куда придется. А потом началось…

Штурмовики шли медленно, методично вычищая вагон за вагоном, свинцовым огнем сметали на своем пути всех, выстрелы не смолкали ни на секунду. И впереди шла высокая брюнетка в черном латексе.

— Наша Анджелла, — догадался Люк.

— Да, ваша Анджелла, — подтвердил Сэм. — Их было всего пятеро, а больше и не потребовалось. Они добивали этих чудовищ, всаживая в трупы по 20–30 патронов. Затем остановили поезд, собрали немногих выживших.

Нам предложили два варианта — работать на вас или…

Я смотрел на окровавленные трупы, лежащие на черном полиэтиленовом полотне, и думал — а мог ли я защитить своих близких? И приходил к выводу, что не мог. А эти… это ведь уже не люди, это чудовища! Зверье! Они задрали мою жену, мою дочь. А я каким-то чудом выжил. О чем подчас сильно сожалею. С тех пор я веду свою войну с этими тварями. Вот такая история.

— Ничего, можешь не сомневаться — не уйдет ни один, — пообещал Веймар. — У нас тут у каждого к ним свой счет…

Сэм кивнул, украдкой вытер уголок глаза.

— Все, я со своим барахлом закончил, — Крозье передал бумаги Люку.

Один за другим несколько черных внедорожников «Шевроле Тахо» с правительственными номерами выезжали из гаража усадьбы и, приняв на борт груз и личный состав, медленно проехав по мощеной булыжником дорожке, скрывались за оградой. Последними на трех черных «Мерседесах» S-класса в оперативный район отправились группы Джи-2 и Н-5. Где-то там, на пригородной трассе они выстроятся в длинную колонну, которая змеей вползет в город и до самого утра будет рыскать по улицам, пока рассвет не положит конец кровавой жатве.

В комнате было темно, он не стал включать свет. Андреа стоял у окна и глядел на заснеженный двор, отъезжающие машины. В дверь постучали.

— Войдите, — сказал он, повысив голос.

Щелкнула дверь. Это был префект фон Штернгольдт.

— Вижу, Вам не спится, барон? — спросил он.

— Да, я не могу заснуть, — сказал Андреа, продолжая глядеть в окно.

— Мне тоже, — поведал князь доверительно, встал рядом. — Понимаю, Вам это неприятно слышать, но мне она тоже очень дорога. Я ведь тоже люблю ее.