— Что?! — воскликнула Анджелла.

— Не обсуждается, — отрезал Фергюссон. — И потом, возвращаться тебе придется в любом случае, будем разыгрывать явку с повинной. Фон Штернгольдт готов взять ответственность за твой побег на себя.

— Он что, конопли обкурился? — спросила Анджелла с недоверием.

— Нет. Я с ним поговорил по телефону, прозрачно намекнул, что если он не согласится — будет отвечать перед нашим родом за все свои домогательства. Берни сразу понял, что ему гораздо дешевле обойдется поступить так, как я ему велю, — сказал Фергюссон. — Через Шони попробуем разрешить все с Элджином. Но возвращаться тебе все равно придется — без твоей крови мы не сможем доказать твою невиновность.

— А как же Андреа? — спросила Анджелла.

— Тебе придется ехать одной, — сказал Фергюссон. — Андреа останется здесь. Я за ним присмотрю.

— Я не хочу без него, — запротестовала Анджелла.

— Ради Сатаны! — взмолился Фергюссон. — Ты и его хочешь в это дерьмо впутать? Ты же всегда говорила, что свои проблемы нужно решать самой?

— А сейчас это уже не моя проблема, — сказала Анджелла. — Это и его проблема. Если ты не в курсе, я его невеста. И беременна от него.

— По первому пункту не могу протестовать, но по второму — можно легко исправить, — сказал Фергюссон.

— Так вот значит, зачем ты притащил этого доктора, да? — прошипела Анджелла.

Фергюссон отвернулся, чтобы не видеть ее глаз, вспыхнувших в полумраке комнаты зеленым пламенем.

— Ты решил за меня все решить… — прошипела Анджелла рассерженно.

— А что ты предлагаешь? — спросил Фергюссон. Он так и не решился посмотреть ей в глаза. — Ты думаешь, семья примет зачатого вне брака ребенка?

— А мне наплевать на семью, — ответила Анджелла.

— Анджелла, это недопустимо, — сказал Фергюссон раздраженно. — Подумай, кто еще заступится за тебя, кроме нашей семьи?

— Вот именно, — сказала Анджелла неожиданно громко. — Это — ваша семья, не моя.

От такого поворота Фергюссон покраснел, глубоко вдохнул.

— И что ты будешь делать? Без семьи? — спросил он.

— Через десять дней я взойду на престол, — сказала девушка. — И Верховный Совет лишиться большинства своих членов. И судить меня будет некому.