— Я уже, — сказала Кларисса. — Я виновна в диверсиях на «Росинанте» и «Сунг-Ане». Я убила Рена. Еще я убила кое-кого на Земле. Я самозванка. Все. Я виновна.

— Так-так…

— Разговор окончен?

Анна со вздохом почесала себе нос.

— Я полетела к Кольцу, хотя моя жена совсем не обрадовалась. И этот полет означал, что я много месяцев не увижу маленькую дочку. Я уверяла себя, что хочу посмотреть на Кольцо, хочу помочь людям разобраться, что это такое, избавить их от страха. А ты полетела, чтобы… спасти отца. Обелить его имя.

— Это Тилли так говорит?

— Она выражается не так вежливо.

Кларисса выдавила смешок — как кашлянула. Что бы она ни сказала, все прозвучит банально. Хуже того, наивно и глупо. «Джеймс Холден погубил мою семью», и «я хотела, чтобы отец мной гордился», и «я была неправа».

— Что я сделала, то сделала, — сказала она. — Так им и передайте. Безопасникам. Скажите, что я во всем призналась.

— Передам, если хочешь.

— Да, хочу.

— Зачем ты хотела убить Наоми?

— Я их всех хотела убить, — сказала Кларисса, выталкивая слова, как застрявшие в горле комья. — Они все — часть его, а я хотела, чтобы его не было. Чтобы он вовсе перестал существовать. Хотела, чтобы все узнали, какой он плохой.

— И сейчас хочешь?

— Мне все равно, — сказала Кларисса. — Так им и передайте.

— А Наоми? Я с ней увижусь. Ей лично ничего не хочешь передать?

Кларисса вспомнила избитое, окровавленное женское лицо. Согнула и разогнула пальцы, словно на них были перчатки меха. Ей ничего не стоило сломать шею, одно легчайшее движение. Странно, почему она этого не сделала? В сознании столкнулись наслаждение чувством силы и колебание. Память приняла то и другое. Или — ни того, ни другого.

— Скажите: я надеюсь, что она скоро поправится.

— Ты надеешься?

— Или это просто вежливая фраза, да? — поняла Кларисса. — Говорите, что хотите, мне все равно.