– Пора! – Антон дернул за чеку катапульты. Влад, не раздумывая, сделал то же самое. В крайнем случае, просто ничего не случилось бы.

Кривой как раз прикидывал, на сколько метров отъехать от пустыря, чтобы хорошо разогнаться и прорваться к воротам, когда тень пронеслась над пустырем – все, что осталось от Ка-52, падало на толпу. Самая мягкая посадка в истории всех авиакатастроф – к моменту касания земли от вертолета не осталось даже тыквы. Догадаться, что падение вертолета пройдет так безболезненно, было невозможно. Остаться на месте не смогли даже эти не вполне люди. Кривой газанул, чтобы тормознуть, когда до ворот осталась практически пара сантиметров. Зато добежать можно быстро. На две тени, промелькнувшие где-то над головой, Михаил внимания не обратил.

Кривой не успел даже порадоваться тому, что толпа за ним не пошла, – этого он ждал. Не ждал он тех, кто его встречал. Одно дело, когда тебе рассказывают о таком по телефону, другое – увидеть своими глазами.

Десять мужчин, Кривой этот тип знал – бойцы, годами тренирующие только один навык – ломать. На самом деле такие никогда никого не защищают, они этому не обучены. Если только страх не служит защитой. Их работа заключалась в том, чтобы одним своим видом заставлять давать обещания, а потом – выполнять обещанное.

Михаил не гадал, встречал ли он уже когда-то этих. Одного так точно встречал. Когда-то его звали Елизар. Говорили, что он не вернулся из Москвы. Сейчас и одного Елизара было бы вполне достаточно.

С бойцами действительно что-то было не так. В почетный караул таких не берут, и, казалось бы, где им еще натренировать такой взгляд мимо.

Время все тянулось, Кривой так и не отошел от ворот – застыл. Вдруг ничего не произойдет, если замереть прямо тут, остановиться между теми, кто остался за воротами, и этими – ждавшими здесь.

Мечи. У каждого из десятерых был меч – прямой клинок, рукоять, вместо гарды – просто перекладина, но не возникало мысли о том, что это оружие чем-то плохо. Вместе с приличными костюмами и плащами – смотрелось впечатляюще. Жаль, Кривой не взял с собой ничего огнестрельного, может, появилось бы какое-никакое преимущество. С собой у него был только привычный клинок. Но против этой десятки школа директора едва ли сработает. Это не тени, умирающие от трех выученных ударов.

Лозинский никогда не был человеком, который, наступив в темноте на кошку, назовет ее кошкой. Сейчас ему казалось, что наступили на него, причем несколько раз: все-таки полет с помощью вертолетной катапульты он представлял себе иначе. На самом деле, конечно, вообще не представлял, плохо было все – и взлет, и падение. Особенно последняя часть, сопровождавшаяся соприкосновением его уже не молодого тела со стеной Иоаннинского приюта. Парашют прожил ненамного дольше вертолета, и метра три Влад пролетел в состоянии полного согласия с ускорением свободного падения. Антону повезло меньше – он приземлился уже за забором, то есть падал с большей высоты. Хотя по его виду не получалось сказать, что все так плохо. Подняться Владу помог Антон, а не наоборот.