36-й день
Было почти десять часов вечера, и мы сидели на крыльце хижины Чака, глядя на то, как вдали мерцают огни Вашингтона. Еще несколько дней назад они казались нам ореолом спасения, а сейчас превратились в луч отчаяния.
– Не может быть, – тихо сказала Сьюзи, глядя на горизонт.
Я протянул ей свой телефон.
– Посмотри на фотки.
Она покачала головой.
– Видела. Просто не могу поверить, что это на самом деле произошло.
Люк еще не спал – играл у огня, разведенного в кострище, засовывал палку в огонь, затем вытаскивал и любовался созданным им огоньком.
– Люк, – позвала Лорен и стала подниматься с кресла, – нельзя…
Я осторожно схватил ее за руку, удерживая на месте.
– Он должен сам учиться. Не мешай ему. Мы не всегда сможем его защитить.
Она хотела возразить, оттолкнуть меня, потом села и продолжила внимательно наблюдать за Люком.
Прошлой ночью я едва не заблудился в горах, даже с фонарем. Все выглядело совершенно одинаковым, так что в конце концов я заночевал в лесу, накидав сверху листьев для тепла. Ночью снова пошел дождь, но мне каким-то образом удалось заснуть; правда, потом едва мог пошевелиться – руки и ноги почти парализовало от холода.
Когда наутро я добрел до лагеря, Сьюзи чуть меня не застрелила. Они ждали колонну спасателей, вертолеты и горячую еду, – а явился я, продрогший, обессилевший и что-то бормотавший про китайцев.
Мы вернулись в хижину и затопили печь. Меня усадили прямо перед ней, накрыв одеялами. Проснулся я далеко за полдень. Первым делом сказал Лорен, как сильно я ее люблю, а потом немного поиграл с Люком.
Им не терпелось узнать, что произошло, но я попросил дать мне немного времени – хотел переварить информацию, подумать, как лучше объяснить им, что помощи ждать неоткуда, что мы должны выживать в одиночку.
В конце концов, я попросил всех собраться на балконе и показал фото в своем мобильнике. Меня засыпали вопросами.
– Значит, тебя просто отпустили?