Как только мой взгляд один раз пересёк станцию, лицо сразу же приняло взволнованный и серьёзный вид: никого из моих напарников вокруг не было…

  Ни единого. Ни Димы, ни Юли, ни Гоши, ни Антона, никого…

  Они будто испарились, исчезли, пропали бесследно и бесшумно… Но как такое могло быть, ведь только что они были здесь? Да и не могли они не заметить моего замедления и небольшого отвлечения на чужеродный объект. Как так-то?

  Или же это значит, что уже тогда их рядом не было… Уже в тот момент.

  – Э-эй… Люди-и? Вы где? – зачем я это выкрикивал? Наверное, просто боялся, боялся представить, что остался один. Ведь людям всегда страшно находиться в одиночестве.

  Туман стал гуще. Редкий, слабый свет, идущий сквозь прореху в потолке, поблек. Платформа погрузилась почти в полный мрак. По спине благодаря моим мыслям и этому факту пробежали мурашки. Руки сами медленно схватили цевьё и рукоять “калашникова”. Дрожащие пальцы отказывались сцепляться, ввиду чего становилось ещё хуже: чувство неполной безопасности всегда теребило разум людей.

  Сделав несколько шагов по суспензионному ковру, покрывшему всю станцию, я сглотнул и ещё раз позвал:

  – Ау-у.. вы… – закончить я не успел: с противоположной стороны, по лестнице спускалась некая фигура.

  Я не мог разглядеть, кто это, или что это. Но было одето оно в чёрный плащ, сильно развивающийся в стороны, даже не имея на это каких-либо причин: ветра не было абсолютно. Чуть позже я осознал, что он не просто развивался, он левитировал, держась всё время на одной высоте… Тогда мне стало действительно страшно.

  Резко вцепившись в оружие, я направил его на незваного гостя и прокричал:

  – Эй! Ты кто такой?! – я пытался говорить всё это как можно боле уверенней, но голос всё равно предательски дрожал, а в горле то и дело возникал мелкий комок, заставляя осекаться на полуслове…

  Фигура, будучи уже где-то в трёх ступенях от конца, остановилась. Застыла на месте. Повисев в воздухе ещё чуть-чуть, полы её плаща тоже опустились. Лица я не видел до сих пор, зато теперь мне были видны рукава: тоже длинный, с висящими с них лоскутами ткани, некоторые из которых доставали аж до земли. Оно просто стояло и, наверное, смотрело на меня. Испуганного, ошарашенного, ничего не понимающего... Человека, который сейчас, обливаясь холодным потом, еле удерживая в трясущихся руках автомат и пребывая в немом ужасе, медленно пятился назад. В общем, сейчас оно смотрело на худший пример человеческой расы…

  Свет из дыры вверху стал литься, будто бы, вовсе. Теперь я не видел ничего, кроме фигуры спереди и плотной, молочной, медленно витающей пелены под ногами.