Сначала он показался мне неистово ярким, но спустя пару секунд я понял, что он сильно приглушен, наверное, ввиду малого количества лампочек – это нормально. На Первомайской находилась впотьмах. И так, даже, было лучше. Людей на находящейся справа платформе было не видно. Откуда лилась мелодичная, спокойная игра гитары, а рядом, явно, был включен неработающий радиоприёмник, который своим шипением лишь дополнял и так приятный звук, от которого по коже бежали мурашки.

  Через секунду я оказался под каким-то навесом (только после я узнал, что это), стало ещё темнее. Только редкие свечки, установленные у путей, освещали проход. Однако их неровный свет несильно разгонял мрак, ещё спокойствия прибавила прекратившаяся трясучка ног, будто пути куда-то убрали, именно поэтому я, поддавшись окружающей атмосфере, позволил закрыть себе глаза.

  Конечно же, из-за этого я впал в новое беспамятство. Которое, в свою очередь, перешло в мой обычно неспокойный, но в этот раз, на удивление, такой здоровый и, впервые за долгое время, такой умиротворённый сон.

***

  Проснулся я от.. да не от чего я ни проснулся, просто так. Иногда организм понимает, что с него хватит отдыхать, и ни с того ни с сего начинает бодрствовать. Так получилось и в моём случае.

  Голова гудела. Я приложил ладонь ко лбу и сразу же отдёрнул её обратно, при этом чуть вскрикнув и повалившись обратно на продавленный матрац скрипучей, старой койки. Прошло немного времени и я с крика перешёл на обычный стон. Лежал я стиснув зубы и закрыв глаза, из которых уже начинали литься слёзы. Что же так больно?.. Ах да… Воспоминания пришли сами собой. Я вспомнил всё. Конечно, отрывками, но и их было достаточно.

  Через минуту я осмелился ещё раз легонько прикоснуться до лба. Как и ожидалась: рассечение, а над ним ещё одна огромная шишка, и всё на правой стороне. Швы были свежие. Когда я оттянул кисть обратно, то на кончиках пальцев увидел мелкую рябь не до конца засохшей зелёнки.. очень свежие.

  Полежав с ещё полчаса и дождавшись, пока головная боль сойдёт на минимально возможный “нет”, а комната перестанет плясать в моих глазах, я рискнул опять сесть. Получилось, правда, на мгновение бетонные стены зашевелились ещё сильней, однако это быстро прошло.

  Итак, где же я?

  Медленно поворачивая голову, я осмотрел помещение: небольшое, даже очень, рядом с моей стоит ещё три койки (напротив, ближняя к двери, рядом со мной, одна, и ещё две параллельные друг другу у противоположной стены), на той, которая была ближе, спал Гоша. Неспокойно спал. Дыхание неровное, пот на лбу очень явно проступает мелкой испариной, а на больной ноге повязка из старого, чуть желтого бинта. Странно… Сначала я подумал, что стоит его разбудить, однако потом сразу решил, что лучше не надо; человеку необходимо выспаться, хоть как-то.