Пробираясь сквозь занавесь давно забытых звуков, мы ехали дальше.

  Уловил мимолётный сосредоточенный на Антоне взгляд Феодосия, Георгий, спустя отчуждающую паузу, задал ещё один вопрос:

  – А он знает? – старший кивнул в сторону дремлющего парня.

  Ненадолго вновь перестав чистить автомат, я проследил за ответом водителя: медленным подтверждающим кивком не поднятой головы, следящей за работой аппарата.

  – Хм, тогда странно, – Гоша обратно повернулся к своему разобранному автомату.

  – Что странно? – я же этого делать не спешил.

  Всё равно света пока нет, какой толк.

  – А то, что Антоха нам ничего не сказал, – устремив взгляд кверху и ожидая нового источника света (а то работать никак нельзя) ответил напарник.

  – Ха, а по-моему это в его стиле, – наконец на пути попалась лампа, слабо светящая, но всё же своими лучами позволяющая чистить оружие, поэтому я вновь занялся ненадолго покинутым делом.

  – Ну не скажи, Сашка. Ты его ещё слишком мало знаешь, чтобы подобным образом отзываться.

  – Ого, ничего себе, мало… – чуть ухмыльнулся я, вспомнив, сколько уже всего с нами произошло, и в тот же миг чуть расстроившись.. Почему? Некоторые лица никогда не забываются, особенно когда ты видел их в последний момент жизни… – Разве что более открытым стал. Это да.. хотя, и то немного.

  – Эх, Саня, мало ты его знаешь, ещё раз повторюсь. А если и не так, то поверь, я знаю его куда лучше… Ну, понимаешь… – в этот момент я почувствовал, как Гоша вновь прекратил работу. Я же этого делать не собирался, мне и так было всё слышно. Но почему голоса не было. – Тут курить можно? – спустя недолгую паузу вымолвил старший товарищ.

  Я на секунду обернулся.

  Немой старик лишь отрицательно покачал головой, безразлично смотря на мятую пачку сигарет, сжатую в Гошиных руках.

  После подобного ответа и у меня как-то настроение упало.. ещё ниже. Хотя оно и до этого не ахти было, а точнее его не было вовсе.

  – Эх, ну да ладно… На чём я остановился Сань?

  – Я Антона не знаю.

  – Ха-ха. Ну, не прям так… Ты его не знаешь так хорошо как я. Просто, как бы тебе сказать, Антон – он как волчёнок. Ему, чтобы раскрыться, надо в человеке своего признать. Тогда всё и наладится. Он же, это, как бы, сиротой из-за войны остался, вот и удар по психике…

  – Разве мало таких, как он? – иронично спросил я.

  – Мало-то немало, да вот только я больше не знаю. А если знал, то не помню. Думаю, у тебя также… – недолгая пауза и мой притупленный взор, выражающий чужую победу. – Так что не надо на него неведомо что говорить. Да и тем более, что-то я не слышал, чтобы он что-то от тебя скрывал, когда вы на Первоймайской беседовали.