Наконец Джерид заговорил снова:
– В «Кресте и полумесяце», говоришь? Когда это было?
– Два дня назад, – ответил Трист. – Вечер был в самом начале – час восьмой или девятый. Все в порядке, Джерид? Вид у вас немного обеспокоенный.
– Да… Да, она говорила мне, что у нее дружеская встреча, и только.
Трист откинулся на спинку стула, протянул к огню ноги:
– Ну, значит, все в порядке. Не о чем беспокоиться.
– А как он выглядел? – спросил Джерид.
– Высокий темный румель, я его не знаю. Смуглый, одет прилично. Похоже, они давно знакомы. Все время смеялись, знаете, как те, кому есть что вспомнить. Старые друзья.
– Что-то я у нее таких друзей не знаю, – усомнился Джерид. – И вообще, она говорила мне, что собирается встречаться с женщиной.
– Я бы на вашем месте не стал так переживать. Ну, может, случайно столкнулись. Вы же знаете, как это бывает.
– Верно… – сказал Джерид. От последних слов Триста ему стало совсем плохо.
Трист встал:
– Пойду-ка я лучше, послежу за Туей.
Проводив взглядом Триста, который вышел из комнаты, Джерид остался один на один с гудевшим в камине пламенем. Мысли и подозрения поглотили его полностью.
В тот вечер он вернулся с работы рано, в доме пахло свежим хлебом. От одного запаха у него должен был разыграться аппетит, но есть не хотелось.
Он снял плащ, отряхнул снег с сапог и поставил их у огня в кухне, где Мариса занималась выпечкой. Она напевала популярную мелодию из тех, что лет десять тому назад можно было услышать в любом баре, и песня пронзила его острым воспоминанием.
– Ты рано, – заметила она, целуя его в щеку.
– Да, работа сегодня не шла, вот я и решил взять перерыв и подумать.