Она начала методично обследовать одно помещение за другим, сама не зная, что именно ищет. В комнатах с голыми каменными стенами поддерживалась чистота, по углам не было паутины. На каждом шагу она встречала множество разнообразных, незнакомых ей артефактов. Судя по всему, они были произведены здесь же, на архипелаге, однако при помощи неизвестных ей технологий, возможно даже заимствованных из иных миров. Причудливые непонятные инструменты, неизвестные резные изображения, руны, смысла которых она не понимала, зашифрованные каракули, написанные рукой самого Дартуна. И с каждым новым открытием она чувствовала себя все хуже и хуже, как будто ее состоятельность как культистки неуклонно уменьшалась.

Из одного угла комплекса камер тянуло странным запахом. Разветвленная система застройки, столь характерная для старого города, мешала ориентироваться в пространстве. Таков был и дом Дартуна: каждая его комната неожиданно возвращала вошедшего к мысли о самом себе, так что казалось, будто обшариваешь свое нутро, а не исследуешь очередное помещение.

Обнаружив источник запаха, она пожалела об этом.

Оказавшись в высокой сводчатой комнате, пол, стены и даже потолок которой были выложены плиткой, точно в подвале, она позвала на помощь. Внутри было почти так же холодно, как на улице, где шел снег. В комнату приказали принести еще света, и прибытие каждого нового зажженного фонаря сопровождалось громким «ах».

Комната имела пятьдесят шагов в длину и около двадцати в ширину, пространство в дальнем конце, у стены, занимали дотлевавшие человеческие останки, все как один в металлических ошейниках, цепями прикованные к стене. Их частично загораживали столы, на которых под кусками материи лежало еще что-то.

Папус шагнула вперед и один за другим стала открывать лежащие на столах предметы.

–  Бором клянусь!.. – раздался шепот у нее за спиной.

Металлические контейнеры, поблескивавшие при свете ее факела, были заполнены плотью. Кое-где из нее торчали осколки костей и множество металлических инструментов, вероятно реликвий. Потрясенная, она переводила взгляд с одного контейнера на другой.

–  Черт, оно шевелится! – вскрикнула она, ткнув факелом в один из комков плоти.

Когда к столу подошли другие люди с факелами, то все ясно увидели, что скопление плоти поднимается и опускается, словно дышит спящий зверь. Вдруг кусок мяса повернулся, точно во сне, и все, еле дыша от отвращения, но не в силах оторвать от него глаз, как завороженные, увидели на его обратной стороне кое-какие человеческие органы. Стон омерзения потряс их ряды. Похожее на рот отверстие приоткрылось и со свистом закрылось, будто в агонии. Под клочком прозрачного, странно трепещущего эпидермиса периодически вскипала и снова утекала куда-то кровь.