– Спасибо, доктор! – произнес Георгий весьма саркастически. – Мне вспоминать нечего. Я и так все помню. Кроме сущей ерунды – кто я, чем занимался, где жил. Ничего личного, понимаете? Ни-че-го. Георгий… Н-да. И Дымов – тоже не лучше. Эх… Сан Сеич, вы психотерапевт?

– К сожалению, нет. Я детский психиатр. Совсем другой опыт. Но все лучше, чем ничего.

– Почему вы живы, Сан Сеич?

– Видимо, я еще молодой, – невесело усмехнулся врач.

– Один раз я видел мальчика… Лет четырнадцати-пятнадцати, – сказал Георгий. – Давно. Под Тверью. Человека старше тридцати не встречал ни разу. А я довольно много ездил по стране. Удивительная картина, доктор. Выжили только молодые и сильные. Но вот что с ними стало…

– Я знаю, – кивнул Сан Сеич. – Плохо с ними.

– Не то слово… Как вы набрали… – Георгий показал глазами на объездчиков, – этих своих ковбоев?

– Им тоже не нашлось места в новом мире.

– Заметно, – согласился Георгий. – Хорошие ребята. Вы простите меня, а? Я не хотел вам доставить неприятностей, мужики, честное слово. Это у меня рефлекс такой выработался. Жить очень хочется.

– Да ладно, – ответил за всех Костя. – Что ж мы, не понимаем?

– Значит, Георгий Дымов… Нет, доктор, увольте. Не мое это имя.

– Ваше, ваше.

– Откуда вы меня знаете?

– Видел по телевизору.

– Колесо мне продырявил, – ласково сказал Большой, с умилением глядя на Георгия.

– Заткнись! – Костя пнул Большого коленом в зад. Ему пришлось для этого основательно задрать ногу.

– Мог бы и голову, – огрызнулся Георгий. – И что там про телевизор, а, Сан Сеич?

– Мне бы хотелось, чтобы вы сами вспомнили. Так будет лучше. Рискнете? Не беспокойтесь, мальчики все через это прошли и, как видите, никто не жалуется.

– Гипноз? – поморщился Георгий. – А что… Нормально. Слушайте, почему я вам верю?

– Потому что я здесь, и я живой, – улыбнулся Сан Сеич. – Потому что со мной нормальные ребята. Такие же, как вы.