— Сова, уходим!

Он споткнулся обо что-то и полетел на пол.

Наверное, от увиденного ему стоило упасть в обморок, но сознание отказалось его покидать в трудную минуту.

Черное тело Совы лежало в коридоре, вцепившись руками в бортик грузового шлюза, и свет, нестерпимый свет, от которого не спасали даже включившиеся фильтры пилотского шлема, втягивался в эту черноту, впитывался, как в губку. Командор не думал, что будет с ним, когда кинулся к ней. Это была Сова! Что бы ни случилось, рядом с ним была только Сова. И точка!

Он прикоснулся к телу — и почувствовал одновременно боль и прилив сумасшедшей энергии. Наверное, так взрывает организм дикая доза адреналина в крови. Сова что-то шептала.

— Канал… — расслышал он. — Канал.

— К черту твои каналы, — крикнул он. — Мы уходим. Можешь идти?

— Да.

— Тогда держись!

Когда они выбрались на поверхность, пришлось зажмуриться. Свет резал глаза. Но теперь он уже не занимал все небо. Полоска черноты у горизонта планеты, лишенной атмосферы, становилась все больше и больше, поглощая сияние света, разлитое в зените, но сам отчетливо видимый горизонт, казалось, сворачивался вслед за тающим светом, так что его линия уже не казалась ровно изогнутой дугой.

— Где корабль? — хрипло спросила Сова.

— Где-то там, метрах в двухстах. Черт, если мы выберемся, клянусь, я стану кабинетным ученым! Ты видишь горизонт?

— Вижу. Это канал. Командор, понимаешь, этот канал — я!

— Нет, не понимаю, — рявкнул он, таща ее за собой.

— Опять, — непонятно к чему произнесла она. — Опять! Так уже было!

— Ну и что?

— Мне нельзя туда!

— Куда? — он продолжал тащить ее, несмотря на то, что она упиралась.

— Нельзя! Мне туда нельзя!

Командор решил, что она бредит.