Сова скептически приподняла бровь.

— Ну, не совсем наедине, — усмехнулся он. — Просто я буду тут неподалеку. — Он кивнул куда-то в даль большого зала, заполненного неизвестными Сове агрегатами. — Пока вы будете ворковать, я попытаюсь снять некоторые из ранее поставленных блоков. По времени это займет около получаса, если все пройдет удачно.

— О чем мне с ним разговаривать?

— О чем хотите. Чтобы снять блок, мне важен сам процесс растормаживания его памяти на уровне трехлетней давности и глубже. Воспоминания о вас залегают как раз в нужном слое. Он сам активизирует этот слой, а я буду вести ментосканирование.

— Скажите, это и есть все то оборудование, о котором вы говорили? — Сова обвела взглядом огромный зал. — Здесь записан весь его интеллект?

Она очень старалась, чтобы ее вопрос выглядел как простое любопытство дилетанта.

— Да. — Он снисходительно и гордо оглядел свои владения. — Именно здесь. Это лучшая лаборатория во всей Федерации.

— Я нельзя ли все-таки сохранить копию? — теперь ее голос дрожал от надежды и страха. — Мне бы хотелось…

— Нет, увы. Чтобы хранить сдублированную копию интеллекта, нужна вся это очень громоздкая техника. Да и она пока не позволяет хранить копию вечно.

Она очень надеялась, что потрошитель говорит правду. Он ушел в глубь лаборатории и пропал из поля ее зрения. Сова осторожно опустилась в кресло перед камерой.

— Только учтите, — донеслось до нее издалека, — сейчас у него есть только интеллект. Есть память. Эмоциональная сфера очень слабая. У живого человека она слишком тесно связана с химическими процессами в организме. Знаете, например, влюбленность провоцируется повышенной концентрацией в головном мозге трех химических элементов: допамина, фенилтиламина и окитосина. Я, конечно, могу стимулировать мозг искусственно, но это уменьшит срок его жизни. Так что не ждите от него особенной активности — у него слишком заторможенные желания. Скорее, он будет отвечать на ваши вопросы. Вопрос-ответ, вопрос-ответ…

Сова осторожно положила руки перед собой. Руки были словно чужими, и она не знала, куда их деть. У нее не было другого выхода, но то, что ей предстояло, оказалось сложнее, чем она думала. Столько лет… Она ни разу не разговаривала с Зорием после развода.

— Здравствуй.

Голос вокализора не напоминал ей прошлое. Чужой, незнакомый голос. Чужое, незнакомое место. Здесь не было ничего, что стоило бы беречь.

— Ты меня знаешь? — спросила она.

— Да, Лаэрта.

— И что ты обо мне помнишь?

— Все.

Молчание.

У него нет желаний. У него нет любопытства. У него нет эмоций. У него есть только память.