«Кто ты?»

— Ну чего ты там высматриваешь? — бросил торговец посудой. — Дырку, что ли, в зубе нашел?

— Да нет, вот разглядываю, не оспа ли у меня, — мрачно ответил Ахкеймион. — Боюсь, что все-таки оспа…

Ему не нужно было видеть торговца — он и так знал, какой ужас отразился у того на лице. Тетка, перебиравшая кубки для вина, тут же исчезла в толпе.

Ахкеймион смотрел, как отражение в блюде лениво направилось прочь от лотка с колбасками. Он не думал, что ему грозит какая-то серьезная опасность, однако же, если за тобой следят, пренебрегать этим не годится. Велика вероятность, что этот человек работает на Багряных Шпилей, у которых есть очевидные причины интересоваться Ахкеймионом, или даже на императора, — а он шпионит за всеми просто ради того, чтобы шпионить за всеми. Но всегда есть шанс, что этот человек принадлежит к коллегии лютимов. Если это Тысяча Храмов убила Инрау, тогда они, по всей вероятности, знают, что Ахкеймион здесь. А если этот человек действительно из лютимов, необходимо узнать, много ли ему известно.

Ахкеймион, улыбнувшись, протянул блюдо обратно торговцу — тот съежился, как будто ему подсунули раскаленный уголь. Ахкеймион бросил блюдо на прилавок, уставленный блестящей посудой, заставив прохожих оглянуться на грохот.

«Пусть думает, что я торгуюсь».

Но если ему нужно поговорить с этим человеком лицом к лицу, вопрос не в том, как, а в том, где. Кампозейская агора — не самое подходящее место.

«Наверное, в каком-нибудь переулке».

Ахкеймион увидел стаю птиц, кружащих над огромными куполами храма Ксотеи, силуэт которого вздымался над крышами многоэтажных домов, выходящих на рыночную площадь с севера. К востоку от храма высились громадные строительные леса, от которых тянулась сеть канатов к наклонному обелиску, — то был последний дар императора храмовому комплексу Кмираль. Ахкеймион заметил, что этот несколько меньше, чем обелиски, виднеющиеся в дымке позади него.

Он принялся прокладывать себе путь к северу через толпу покупателей и шумных лоточников, высматривая проходы между зданиями, которые могли бы представлять собой какой-нибудь мало используемый выход с рынка. Ахкеймион рассчитывал, что тот человек по-прежнему следует за ним. Он едва не споткнулся о павлина — великолепный широкий веер с сердитыми красными глазками. Нансурцы считали эту птицу священной и позволяли бродить повсюду. Потом Ахкеймион заметил женщину, сидящую в окне одного из зданий, выходящих на площадь, и ему вспомнилась Эсменет.

«Если они знают обо мне, значит, знают и о ней…»

Еще одна причина отловить глупца, который за ним увязался.