— Быть может, и так, Икурей, но на этот раз жертвовать жизнью предстоит нам.

— Император ценит и понимает это. Именно поэтому он предложил даровать право собственности на потерянные провинции — под протекторатом империи, разумеется.

— Этого недостаточно.

— Ну разумеется. Всегда хочется большего, не правда ли? Должен признаться, принц, мы оказались в весьма странном и затруднительном положении. В отличие от вас, дом Икуреев никогда не славился благочестием, и теперь, когда мы наконец-то защищаем правое дело, нас зачастую упрекают за былые деяния. Однако личность спорящего, сколь бы одиозна она ни была, не имеет отношения к правоте или ложности его аргументов. Разве не так говорит нам сам Айенсис? Я прошу вас, принц, позабыть о наших недостатках и обдумать эти требования в свете чистой логики.

— А если чистая логика подскажет мне, что вы правы?

— Ну что ж, тогда вы можете последовать примеру Кальмемуниса, не так ли? Возможно, вам неприятно себе в этом признаваться, но Священному воинству без нас не обойтись.

И снова Пройас ничего не ответил.

Конфас усмехнулся, полуприкрыв глаза:

— Как видите, Нерсей Пройас, и логика, и обстоятельства на нашей стороне.

Видя, что Пройас по-прежнему молчит, главнокомандующий поклонился, небрежно развернулся и направился прочь. За ним потянулась его сверкающая свита.

Валы накатывались на берег с удвоенной яростью, и ветер осыпал Пройаса и его людей мелкими брызгами. Становилось холодно. Пройас изо всех сил старался спрятать трясущиеся руки.

В битве за Священную войну только что произошла первая стычка, и Икурей Конфас взял над ним верх на глазах у его собственных людей — и притом взял без малейшего труда! Пройас понял, что все его прежние проблемы — все равно что мелкие мошки по сравнению с главнокомандующим и его трижды проклятым дядюшкой.

— Идем, Ксинем, — отсутствующе сказал он, — надо проследить, чтобы высадка прошла благополучно.

— И еще одно, мой принц… Я забыл об этом упомянуть.

Пройас тяжело вздохнул и встревожился: в этом вздохе отчетливо слышалась охватившая его дрожь.

— Ну, что еще, Ксин?

— Друз Ахкеймион здесь.

Ахкеймион сидел один у костра и ждал возвращения Ксинема. Если не считать горстки рабов и проходивших мимо Людей Бивня, конрийский лагерь был пуст. Ахкеймион знал, что люди маршала еще на берегу, встречают своего принца и соплеменников. Вид опустевших полотняных шатров тревожил Ахкеймиона. Темные, пустые палатки. Остывшие кострища…

Вот именно так все и будет, если маршал и его люди падут на поле брани. Оставленные вещи. Места, где некогда слова и взгляды согревали воздух. Отсутствие.