— Тише, детка. Тебе теперь ничто не угрожает. Ты со мной.

Его голос был так похож на голос отца!

Скюльвенд проехал через реку вброд, ведя в поводу оставленного ею коня. И громко фыркнул, глядя на них.

Серве ничего не сказала, только оглянулась на него, посмотрела убийственным взглядом. Келлхус здесь. Она снова могла позволить себе ненавидеть скюльвенда.

Келлхус сказал:

— Бренг’ато гингис, кутмулта тос фиура.

Серве не понимала по-скюльвендски, но была уверена, что он сказал: «Она больше не твоя, оставь ее в покое!»

Найюр только расхохотался и ответил по-шейски:

— Сейчас не до того. Дозоры кидрухилей обычно насчитывают не менее пятидесяти всадников. А мы перебили не больше десятка.

Келлхус отодвинул от себя Серве и крепко сжал ее плечи. Она только сейчас заметила, что его туника и борода веером забрызганы кровью.

— Он прав, Серве. Нам грозит серьезная опасность. Теперь они станут нас преследовать.

Серве кивнула, из ее глаз снова хлынули слезы.

— Это все я виновата, Келлхус! — выдавила она. — Извини, пожалуйста… Но ведь это был ребенок! Я не могла допустить, чтобы он погиб!

Найюр снова фыркнул.

— Не волнуйся, девушка. Этот щенок никого предупредить не успел. Разве может обыкновенный мальчишка удрать от дунианина?

Серве пронзил ужас.

— Что он имеет в виду? — спросила она у Келлхуса.

Но у того и у самого на глаза навернулись слезы. «Не-ет!» Она представила себе мальчика: он лежит где-то в лесу, ручки и ножки неловко раскинуты, незрячие глаза смотрят в небо… «И все это из-за меня!» Еще одна пустота там, где следовало быть чувствам и поступкам. Что мог бы совершить этот безымянный мальчик? Каким героем он мог бы стать?

Келлхус отвернулся от нее, охваченный скорбью. И словно ища утешения в действиях, принялся скатывать кошму, на которой спал под большой ивой. Потом приостановился и, не оборачиваясь, сказал скорбным голосом:

— Тебе придется забыть об этом, Серве. У нас нет времени.