— Ладно, мне в море уже надоел ваш щенячий визг, — вмешался Йерикка. — Все свободны.

— Баснь слыхали? — вдруг засмеялся Гоймир. У него настроение было получше, чем у остальных, и Олег вдруг сообразил, что его дом немного в другой стороне, а значит он намылился к Бранке. — Вот одолели мы данванов…

— Й-ой, ну?! — удивился Гостимир.

— Кладём так… Вот выводят из поруба пленных. Выходит старший стражник, глянул на тех — стоят, один за одного держатся, ветром их качает… Ну, старший одно и говорит: «Други мои! Война окончена. Все свободны. Всем спасибо.»

— Чей поруб? — спросил Олег.

— Наш конечно, — сразу ответил Гоймир.

— А, это хорошо, — одобрил Олег.

— Смешно, — заключил Йерикка. — Ну, я пошёл.

Мальчишки разошлись. Олег, чисто ради интереса задержавшись, убедился, что Гоймир и в самом деле зашагал к дому Гостимира…

… а значит — к Бранке.

…Олег сел в постели, ещё не проснувшись — тыжело дыша, сердце колотится в бешеном ритме барабанной марш-атаки, глаза широко открыты, всё тело в поту. Мальчик чувствовал, что во рту у него сухо, как в пустыне. Его охватил озноб.

«Сон. Что мне снилось?.. А!»

Вспомнив свой сон, разбудивший его, Олег повернулся и рухнул в постель ничком, пряча вспыхнувшее лицо в подушку, пахнущую свежим сеном и ёжась.

— Ой, блин… — пробормотал он, втискивая лицо глубже, — блин, блин…

— Блин!!! — выкрикнул он затем, чтобы произнесёнными вслух словами заглушить мысли — казалось, гремевшие, как церковный набат в лесной вёске. Потом вскочил на ноги и, на ходу выскакивая из трусов, метнулся к ушату с водой для умывания.

Подобные сны ему снились и раньше. Но всякий раз они были расплывчатыми — словно из тушной темноты появлялись какие-то гипертрофированные формы, неясные и изменчивые. И он никогда не видел лиц. Но сегодня… ожесточённо выплёскивая на себя воду, Олег почувствовал, что кожа горит, словно настёганная крапивой — не только лицо, но и шея, и плечи, и грудь, и спина.

— Как стыдно… — пробормотал Олег, чтобы хоть что-то сказать. Прислонился мокрой спиной к стене и сполз на пол, запрокинув лицо и закрыв глаза.

Ему снилась Бранка. Он ни разу — слово чести! — не представлял её себе БЕЗ ОДЕЖДЫ. Не позволял себе — даже после того, что у них было на скалах. Она была сестрой друга и чужой — ЧУЖОЙ, ЧУЖОЙ!!! — девчонкой, опять таки девчонкой друга. Настоящего друга, даром что они знакомы около двух месяцев. Но во сне человек не отвечает за себя. И себя не контролирует. А сейчас Олег тщетно старался запретить себе вспоминать сон. Сон, где…

— Нет, нет, нет! — выдохнул Олег, еле шевеля губами. Его знобило. — Я, наверное, заболел…