Олег искал Йерикку, а нашёл Богдана. Сидя со скрещёнными ногами под прикрытием камня, мальчишка что-то старательно малевал взятыми у Одрина маркерами на куске плаща. Рисовальщик из Богдана был так себе, но Олег различил оскаленную морду рыси…
— Что рисуешь? — поинтересовался землянин. Богдан, увлёкшийся своим занятием до полной глухоты, смущённо вскинулся, но тут же доверчиво ответил:
— Стяг наш рисую. А то в бою тоскливо уж очень, разом ничего над собой не взметнуть…
Олег постоял, посмотрел. А потом зашагал по камням дальше — и почти тут же обнаружил Йерикку на берегу звонкого ручейка, проложившего себе путь в гранитном основании скал. Рыжий горец сидел, прислонившись спиной к камням и обхватив колени руками. Он разулся, поставив куты рядом, тут же стоял пулемёт.
— Привет, — сказал Олег, присаживаясь на уже привычным жестом подстеленную полу плаща. Достал наган, начал крутить на пальце, как ковбой в вестерне. Йерикка сидел совершенно неподвижно, глядя перед собой остановившимися глазами. И Олег вдруг заметил, что он слушает сиди-плеер. — Что там стоит? — поинтересовался мальчишка, с размаху бросая револьвер в кобуру.
— У Ревка взял, — Иерикка протянул наушники Олегу.
Ни музыка, ни слова Олегу знакомы не были. Молодой голос пел пол гитару и отделённый стук барабана — отчаянно и печально:
— Это не игра, вспомни, как вчера Этим мальчикам был неведом страх? Автомат в руке, след от пули на виске — И последняя улыбка на губах… Я не говорю, что бога нет, Но кто же знает, для чего, Смеясь жестоко, нами он играет?! Я уверен в том, что бог — шутник; Когда меня он примет — я увижу, Как смеётся он над нами — Он всё видит! Боже, дай ответ, для чего в пятнадцать лет Ты назначил нам всех иллюзий крах?!