Треножники рухнули, словно от пинка. Ливень углей полетел Мамарадде в лицо. Несколько штук попали ему в рот, и зубы затрещали от жара. Джаврег выронил Безделушку и закричал, перекрывая бормотание…

Сердце взорвалось у него в груди. Огонь ринулся наружу. Мамарадда упал — уголь, обтянутый оболочкой кожи.

Возмездие шло по коридорам резиденции, словно бог.

Он пел свою песню со слепой животной яростью, отделяя стены от фундамента, швыряя крышу в небо, словно эти творения рук людских были сделаны из песка.

А когда он отыскал их, съежившихся под своими Аналогиями, он разорвал их обереги, как насильник — хлопчатобумажную юбку. Он избивал их светом, держал их визжащие тела, словно любопытные предметы, — так идиот смотрит на насекомое, мечущееся у него в руке.

Плясал водоворот смерти.

Он чувствовал, как они мечутся по коридорам, бесплодно пытаясь организовать хотя бы подобие сопротивления. Он знал, что крики боли и опаленный камень напоминают им о собственных деяниях. Их ужас был ужасом вины. Сверкающая смерть пришла, дабы покарать за прегрешения.

Паря над устланным коврами полом, окруженный шипящими оберегами, он сжег полуразрушенный коридор. Он наткнулся на отряд джаврегов. Игра окружающего его света превратила выпущенные арбалетные болты в пепел. А потом джавреги закричали, хватаясь за глаза, превратившиеся в горящие угли. Он прошел мимо них, оставив позади лишь размазанное по полу мясо и обгоревшие кости. Он наткнулся на разрыв в ткани бытия и знал, что новые джавреги, вооруженные Слезами Господними, ждут его приближения.

Он обрушил на них здание.

И он смеялся, говоря безумные слова, упиваясь разрушением. Вспышки огня разбились вдребезги об его защиту, и он повернулся, переполненный темной иронией, и сказал двум Багряным магам, атаковавшим его, сокровенные истины, губительные Абстракции, и мир вокруг них был разрушен до основания.

Он разорвал их хрупкие мистические защиты, поднял их над развалинами, как верещащие куклы, и швырнул на камни.

Сесватха освободился и шел путями настоящего, несущего на себе знаки древнего рока.

Он им покажет Гнозис!

Когда по фундаменту пробежала первая дрожь, Ийок подумал: «Мне следовало знать».

Следующая его мысль, как ни странно, была об Элеазаре.

«Я же ему говорил, что это добром не кончится».

Для завершения работы Элеазар оставил ему всего шестерых магов, из них только трое — колдуны высокого ранга, и две с половиной сотни джаврегов. Что еще хуже, они были рассеяны по территории комплекса. Возможно, когда-то Ийок и счел бы, что их достаточно для того, чтобы совладать с колдуном Завета, но после яростной схватки в Сареотской библиотеке он больше не был в этом уверен… Хотя они и готовились.