Ахкеймион терпел его сверхъестественное буйство, добавляя рану за раной к его агонии.
И в конце концов демон рухнул под его песней, съежился, словно побитое животное, и растаял во тьме…
Нагой Ахкеймион брел через дымящиеся развалины — оболочка, оживленная целью. Спотыкаясь, он спустился по грудам обломков и сам поразился: неужто это он был катастрофой, разрушившей все вокруг? Он видел множество трупов тех, кого сжег и раздавил. Он сделал так, поддавшись ненависти, что внезапно всплыла в памяти.
Ночь была прохладной, и он наслаждался прикосновением воздуха к коже. Камень причинял боль босым ногам.
Ахкеймион безучастно прошел к уцелевшим постройкам, словно призрак, возвращающийся к месту, с которым его связывали яркие воспоминания. Не сразу, но он отыскал Ксинема; тот съежился среди собственных экскрементов и плакал, обхватив руками нагое тело. Некоторое время Ахкеймион просто сидел рядом с ним.
— Я не вижу! — стонал маршал. — Сейен милостивый, я не вижу!
Он нащупал щеки Ахкеймиона.
— Прости меня, Акка. Прости, пожалуйста…
Но Ахкеймион не мог вспомнить никаких слов, кроме тех, которые убивают.
Проклятых слов.
Когда они в конце концов выбрались из разрушенной резиденции Багряных Шпилей на улочки Иотии, потрясенные зрители — шайгекцы, вооруженные кератотики и немногочисленные айнрити, оставленные в гарнизоне города, — задохнулись от изумления и ужаса. Но они не посмели ни о чем их расспрашивать. Равно как и не посмели последовать за этими двумя людьми, когда те, ковыляя, скрылись в темноте.
Глава 20. Карасканд
Глава 20. Карасканд
«Чернь думает о Боге по аналогии с человеком и потому поклоняется Ему в облике богов. Люди ученые думают о Боге по аналогии с принципами и потому поклоняются ему в облике Любви или Истины. А мудрые о Боге вообще не думают. Они знают, что мысль, которая по природе своей конечна, это насилие по отношению к Богу, бесконечному по своей природе. Достаточно того, что Бог думает о них, — так они говорят».
«…Ибо грех идолопоклонника не в том, что он почитает камень, а в том, что он почитает один камень превыше всех остальных».
Огромные осадные башни из бревен и шкур катились к западным стенам Карасканда; их волокли длинные упряжки заляпанных грязью волов и измотанные люди. Катапульты швыряли камни и горшки с кипящей смолой. Лучники айнрити держали стены под обстрелом. Язычники в ответ пускали тучи стрел с фланговых башен и с улиц под стенами. То и дело в плотных рядах айнрити кто-то вскрикивал и падал в грязь. Башни приближались с поскрипыванием. Люди на их верхних площадках сбились в кучи, прикрываясь щитами, и вглядывались в дым, ожидая сигнала.